Этих корреспондентов сегодняшнему читателю представлять было бы смешно. И Владислав Ходасевич, и Д. С. Мережковский, и З. Н. Гиппиус относятся к числу тех, кто постоянно оказывается в поле зрения сегодняшнего литературоведения, независимо даже от того, идет ли речь об их жизни и творчестве в России до 1919 (или 1922) года, или же об эмигрантском периоде, к которому и относятся публикуемые письма. Более того, хорошо известны письма Гиппиус к Ходасевичу, давно опубликованные, хотя и без должных комментариев1.
Однако что сталось с большинством ответных писем, мы не знаем. Мало того, в архиве Н. Н. Берберовой сохранился сделанный ее рукою перечень писем Ходасевича к Гиппиус, в котором перечислено 43 письма2, -- но сами эти письма почти совсем неизвестны. Нет у нас сведений и об остальной переписке Ходасевича с Мережковскими. Об этом, конечно, остается лишь горько пожалеть.
Но вместе с тем и публикуемые письма дают возможность проникнуть на те уровни литературы и эмигрантской журналистики, которые до сих пор были от нас закрыты или полузакрыты и потому требуют тщательного восстановления контекста.
По большей части это сделано в комментариях, однако представляется резонным все же сказать несколько слов о тех темах, которые в них поднимаются.
Первая тема возникает в конце лета 1926 года, но касается ситуации несколько более ранней. В различных центрах русского рассеяния по крайней мере с 1922 года существовали "союзы возвращения на родину". Однако в сколько-нибудь авторитетной эмигрантской печати (прежде всего в газете "Последние новости") довольно широкая кампания, получившая название "возвращенчества", дала о себе знать лишь осенью 1925 года. Ходасевич связывал ее с провокацией ГПУ, которое, пользуясь истекавшим как раз тогда трехлетним сроком со времени так называемого "философского парохода", решило выманить из-за границы в Россию как можно большее количество эмигрантов. Еще весной он писал М. М. Карповичу: "Эта штука для меня глубоко неприемлема. <...> Помочь русскому народу, работая с большевиками, нельзя, ибо они сами "работают" ему во вред. Всякое сотрудничество с советской властью -- по существу, направлено против русского народа"3. Но в то время он не решался выступить против возвращенцев печатно: "Бурцевские лавры меня не манят, да у меня для этого нет ни знаний, ни умения, ни охоты. Но "про себя" знаю -- и соответственным образом все возвращенческое отвергаю"4. Последней каплей оказалось опубликованное в августе 1926 года скорбное письмо Горького о смерти Дзержинского. После этого Ходасевич счел себя вправе огласить известные ему факты о причастности ближайшего горьковского окружения к провокации. Он написал статью "К истории возвращенчества" и решал, что с нею делать. Об этом -- первое письмо к Гиппиус, слегка затрагивается тема и в первом письме Мережковского к Ходасевичу.
Остальные пять писем Мережковского написаны осенью 1927 года. Общественную ситуацию того времени определяло несколько важнейших событий, сейчас потерявших остроту, а тогда весьма живых. С одной стороны, это ряд получивших известность попыток диверсиями и террором вмешаться в жизнь Советского Союза: 3 июня была предпринята попытка взорвать общежитие ОГПУ в Москве, 7 июня на Главном вокзале в Варшаве был убит полпред СССР в Польше Войков, в тот же день в СССР было совершено еще два крупных теракта. В ответ на это 10 июня было объявлено о расстреле давно уже задержанного при переходе границы кн. П. Д. Долгорукова и его группы. Эти события, произошедшие почти одновременно, и подтолкнули газеты к обсуждению вопроса о том, есть ли в России дееспособная вооруженная оппозиция. Приходилось признать, что -- нет. Окончательное публичное разоблачение "Треста" пришлось как раз на осень 1927 года5.
Почти в то же время появилась декларация местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (будущего патриарха), а за ней последовало обостренное ожидание реакции зарубежных иерархов на нее (подробнее см. в комментариях к письмам). Для людей, причастных к литературе, очень важна была решительная перемена в руководстве газеты "Возрождение" -- в августе от поста редактора оказался П. Б. Струве6, и наиболее активные люди среди претендовавших на роль идеологических лидеров стали питать надежды на то, что, не возглавляя газету формально, они смогут стать ее идейными вдохновителями. А Мережковские находились в постоянном поиске издания, где они могли бы, не оглядываясь на редакторов, вести свою собственную публицистическую линию -- прежде всего в освещении политики и религиозной жизни.
Необходимо признать, что все попытки такого рода были обречены на провал. При всем полемическом темпераменте систематически работать в качестве редакторов толстого журнала или тем более газеты Мережковские были не в состоянии. Множество мелкой работы, требующейся в регулярной журналистской деятельности, они выполнять не хотели, да и, судя по всему, не могли. Не случайно самый долговечный из их журналов, "Новый путь", продержался два неполных года -- и это при том, что им удалось привлечь к сотрудничеству некоторое количество профессионалов. Все остальные планы или не осуществлялись (журнал "Меч", руководство журналом "Образование" и газетой "Утро"), или вскорости обрывались (журнал "Голос жизни", руководство литературным отделом "Русской мысли"). То же самое было и в годы эмиграции. Сотрудничество с варшавской газетой "Свобода" (впоследствии переименованной в "За свободу!"), которой фактически руководил Д. В. Философов, толком не состоялось; охотно печатая художественные произведения и время от времени даже публицистику Мережковских, журналы и газеты подчиняли их деятельность редакционной политике ("Последние новости", "Звено", "Общее дело", "Современные записки" и пр.). Даже не слишком регулярные и малотиражные журналы, вроде обсуждающихся в письмах "Нового дома" и "Нового корабля", не выдерживали полного доминирования Мережковских и не собирали читателей.
После ухода Струве с поста редактора "Возрождения" Мережковскому и Гиппиус (но прежде всего первому) показалось, что появляется возможность сделаться определяющими фигурами в этой газете. О расстановке сил в газете с августа и до декабря 1927 года дает представление хроникальная заметка:
Мы уже сообщали, что Н. Н. Львов согласился выставить свою кандидатуру на пост председателя Совета РЦО. Предполагалось, что после его выбора в председатели Совета Н. Н. Львов войдет в состав редакции "Возрождения". Теперь нам сообщают, что вступление Н. Н. Львова в состав редакции "Возрождения" состоится до общего собрания РЦО, а именно в ближайшие дни, причем Н. Н. Львов возьмет в свои руки общее политическое руководство газетой, а Ю. Ф. Семенов перейдет на свое прежнее амплуа технического редактора. Что же касается г. Маковского, фактически руководившего газетой после ухода П. Б. Струве, то он, оставаясь членом редакционной коллегии, будет заведовать литературным отделом7.
С. К. Маковский не выглядит здесь фигурой безразличной. Напомним, что он был видным искусствоведом, поэтом средних достоинств и издателем "эстетических" журналов, среди которых был выдающийся по своему значению для русской журналистики "Аполлон". Мережковские в свое время "Аполлоном" брезговали, однако теперь особенно выбирать не приходилось. Даже если учитывать, что единоличным руководителем Маковский в газете не был (Ю. Семенов имел нисколько не меньшее влияние, а официально даже значился редактором), его роль была весьма значительна. И то, что именно он стоял у истоков идеи о приглашении Мережковских в газету, весьма показательно.
Показательно и то, что посредником он выбрал Ходасевича. Именно на 1926--1927 годы приходится наибольшее сближение его с Мережковскими. Еще в апреле 1926 года он писал М. М. Карповичу: "Литературно у меня сейчас "флирт" с Гиппиус: за что-то она меня полюбила"8. И не случайно именно Ходасевичу была доверена первая речь на собрании общества "Зеленая лампа", созданного по инициативе Мережковских. В декабре 1927 года Гиппиус пишет восторженную рецензию о "Собрании стихов" Ходасевича9. Но долгим такой альянс быть не мог. Слишком уж различны были интересы писателей, слишком по-разному они относились к текущей литературе, слишком разными виделись им литературные и общественные интересы эмиграции10.
Об этом наглядно свидетельствуют письма Ходасевича к Гиппиус 1928 и 1929 годов, особенно если сопоставить их с тем, что пишет ему в то же время Гиппиус. Ходасевич все время говорит о литературе -- Гиппиус все время стремится за ее пределы. Гиппиус волнуют общие судьбы значимых для нее начинаний, его -- конкретное положение дел в них. Если использовать терминологию самой Гиппиус, для нее важна стратегия (причем очень часто фантастическая), для Ходасевича же -- тактика литературной борьбы и поведения в литературной жизни. Именно это привело в конце концов к расхождению и фактически -- к расставанию. Если не считать двух писем 1939 года, последнее письмо Гиппиус относится к сентябрю 1931 года, и черновик ответа Ходасевича на него печатается сейчас.
конечно, был прав и в том, и в другом случае. Гиппиус сама этот псевдоним раскрыла на титульном листе своей книги, а фрагменты из писем дважды задолго до этого были напечатаны в "Последних новостях", не вызвав никакой обиженной реакции. Но, конечно, не в этом было дело. Гиппиус во что бы то ни стало нужно было "обидеться" на Ходасевича, который не поддержал ее в печати, а, наоборот, с присущей ему едкой язвительностью, скрытой за внешним почтением, высмеял. Позиция, занятая Гиппиус (да и Мережковским тоже) -- с очевидным уничижением паче гордости, была самому Ходасевичу, вынужденному постоянно приспосабливаться к газетным требованиям, потому что иначе было невозможно просто прокормить себя, глубоко чужда и не могла не казаться искусственной. Не случайно Гиппиус отказалась от его предложения напечатать в "Возрождении" письмо с протестом против "кражи литературной собственности".
Письма Ходасевича к Гиппиус хранятся в: Beineke Rare Books and Manuscript Library. Gen MSS 182. Box 57. Folder 1290. Письма Мережковского к Ходасевичу -- там же, folder 1304. О месте публикаций еще двух известных писем Ходасевича к Гиппиус см. в примеч. 10.
Примечания:
1) Письма к Берберовой и Ходасевичу / Ed. by Erika Freiberger Sheikholeslami. Ann Arbor, [1978]. В дальнейшем ссылки на эту книгу даются сокращенно: ПБХ, с указанием страниц. Мы позволили себе исправлять в необходимых случаях орфографию и пунктуацию этой публикации, а также раскрывать неочевидные сокращения в тексте.
1926
1, 29 апреля
22, 29 июня
19, 28 июля
7, 16, 23, 30 августа
6, 21, 22, 26 октября
2, 8, 12, 17 ноября
1927
8 июля
23 сентября
1928
17 января
29 февраля
14 марта
13, 17 апреля
11 декабря
1929
25 июня
30 августа
6, 19 сентября
10 сентября 1930
До настоящего время не было опубликовано ни одного письма, зафиксированного этим архивным делом. Данной публикацией мы закрываем лишь одну позицию (30 августа 1926 года).
3) Ходасевич Владислав.
4) Там же. С. 499.
5) На очень широком материале эта ситуация рассмотрена в кн.: Флейшман Лазарь. В тисках провокации: Операция "Трест" и русская зарубежная печать. М.: НЛО, 2003.
"Возрождении" при редакторстве Струве см.: Казнина О. А. Начало газеты "Возрождение": 1925--1927 // Литература русского Зарубежья 1920--1940. М., 2004. Вып. 3. С. 58--96 (там же библиография предшествующих публикаций); Яковлева Т. А. Пути возрождения: Идеи и судьбы эмигрантской печати П. Б. Струве, П. Н. Милюкова и А. Ф. Керенского. Иркутск, 1996. Об отношении Мережковского к газете при редакторстве Струве см.: Начало газеты "Возрождение": Неизданные письма Д. С. Мережковского, Н. А. Бердяева, М. П. Арцыбашева, В. Л. Бурцева, А. И. Каминки и Г. А. Ландау из архива П. Б. Струве / Публ. Г. П. Струве // Мосты. 1959. Кн. 3. С. 374--392; Цит. соч. С. 62--63.
7) Новые перемены в "Возрождении" // Дни. 1927. 3 декабря. No 1256.
8) ССМ. Т. 4. С. 498.
9) Антон Крайний. "Знак": О Владиславе Ходасевиче // Возрождение. 1927. 15 декабря. No 926. Перепеч.: Гиппиус З. Н. Чего не было и что было: Неизвестная проза 1926--1930 годов. СПб., 2002. С. 330--339. Далее ссылки на эту книгу даются сокращенно: Чего не было... с указанием страницы.
10) См. удачные характеристики этих разногласий в публикациях еще двух писем Гиппиус к Ходасевичу -- в преамбуле к публикации письма от 4 декабря 1928 года: Из переписки В. Ф. Ходасевича (1925--1938) / Публ. Джона Малмстада // Минувшее: Исторический альманах. [Paris, 1987]. [Т.] 3. С. 272--277 (сам текст письма перепечатан: ССМ. Т. 4. С. 510--511), а также в статье: