Когда вступал я в жизнь, мне рисовалось счастье
Как светлый чудный сад, где ветерок качал
Гирлянды белых роз, не знающих ненастья,
И легкие струи фонтанов колебал,
Где кружевом взвились причудливые зданья,
И башен, и зубцов так нежен был узор,
Что в розовом огне вечернего сиянья
Просвечивал насквозь их матовый фарфор;
Толпу нарядных жен баюкали гондолы,
Роняя за собой над зеркалом прудов
То складки бархата и звуки баркаролы,
То вздохи мандолин и лепестки цветов.
На гладких лестницах из черного агата
Павлины нежились, и в чудные цвета
Окрашивался блеск их пышного хвоста;
И всюду – музыка и волны аромата,
И надо всем любовь, любовь и красота...
Но жизнь была не рай, а труд во мгле глубокой,
Унылый, вечный труд сегодня, как вчера,
Бессонницы ночей, немые вечера
В рабочей комнате при лампе одинокой.
Зато бывают дни, когда я сознаю,
Что в муках и борьбе есть что-то мне родное,
Такое близкое и сердцу дорогое,
Что я почти готов любить печаль мою,
Любить на дне души болезненные раны
И серый полумрак, и холод, и туманы.
За прежний мир надежд, лазури, нег и роз,
И бедной комнаты, и сумерек унылых,