Часть текста: масс в значительной степени ее подтверждает. Вкус и понимание живописи, скульптуры и даже отчасти поэзии уменьшается с каждым днем, делается достоянием ограниченного кружка знатоков и ценителей, между тем как популярность музыки растет не по дням, а по часам. Ее возрастающее влияние не могло не отразиться на искусстве более всего родственном ей -- на изящной литературе. Эдгар Поэ и Гоффман -- гении вполне современные, которых никакая эпоха, кроме нашей, не могла бы произвести и оценить, стремились воплотить в слове неясное, неуловимое и почти непередаваемое волнение, доступное, по-видимому, одной только музыке. С другой стороны, мы, кажется, все более утрачиваем способность наслаждаться крупными чертами, резкими контурами и не обращать внимания на детали, мелочи, подробности, способность, составлявшую громадное преимущество античных народов; для нас -- в мелочах микроскопических, не уловимых обыкновенным глазом, таится самая сущность, душа предмета. Архитектурная красота художественного плана в его широких очертаниях ускользает от большинства из нас, части заслоняют целое, ум наш слишком охотно погружается в подробности, дольше всего переживают в нас впечатления не от книги, а от отдельных глав, страниц, отрывков. По мере того, как читатель все более утрачивает способность сосредоточивать внимание на широких контурах стройного, законченного произведения,-- поэтов, невольно испытывающих на себе влияние преобладающего эстетического настроения, увлекает страстная погоня за деталями, за тонкими психологическими полутонами, за тем непередаваемым и малоисследованным ...

2. *** ("Сердце печальное, робкое сердце людское…")

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: *** ("Сердце печальное, робкое сердце людское…") «Сердце печальное, робкое сердце людское…» Сердце печальное, робкое сердце людское, Надо так мало тебе, чтоб довериться счастью, Жаждешь забыть ты измены и горе былое, — Только б скорей полюбить и отдаться участью. Ты, как цветок отогретый, раскрыться готово, Инеем полный, он с первым лучом возродится, Иней прольется слезами, и будешь ты снова, Солнце приветствуя, сладкой надеждою биться. Ты, как звезда, что дрожит в золотом небосводе, Гаснешь, в сиянье бессмертной зари исчезая, С вечною жизнью сливаясь в бесстрастной природе, Ты на мгновенье трепещешь, любя и страдая. Холодно в мире тебе – в этой мертвой пустыне, Но побеждаешь ты, кроткое, смерть и мученья, И не изведал никто еще, сердце, доныне, Сколько в тебе бесконечной любви и прощенья! 1887

3. Протопоп Аввакум

Входимость: 1. Размер: 16кб.

Часть текста: над Христом, — Утверждаете вы церковь пыткой, плахой да кнутом! …………………………………………………………. Горе вам: полна слезами и стенаньями полна Опозоренная вами наша бедная страна. Но Господь за угнетенных в гневе праведном восстал, И прольется над землею Божьей ярости фиал. Нашу светлую Россию отдал дьяволу Господь: Пусть же выкупят отчизну наши кости, кровь и плоть. Знайте нас, Никониане! Мир погибший мы спасем; Мы столетние вериги на плечах своих несем. За Христа – в огонь и пытку!.. Братья, надо пострадать За отчизну дорогую, за поруганную мать! II Укрепи меня, о, Боже, на великую борьбу, И пошли мне мощь Самсона, недостойному рабу... Как в пустыне вопиющий, я на торжищах взывал И в палатах, и в лачугах сильных мира обличал. Помню, помню дни гоненья: вот в цепях меня ведут К нечестивому синклиту, как разбойника, на суд. Сорок мудрых иереев издевались надо мной. И разжегся дух мой гневом – поднял крест я над главой И в лицо...

4. Тайна Запада. Атлантида-Европа. Часть II. Боги Атлантиды. Глава 10. Елевзинские таинства

Входимость: 1. Размер: 67кб.

Часть текста: таинства 10. Елевзинские таинства I Номер в плохеньком русском трактире; вид из окон на городскую площадь с желтым губернаторским домом и серой пожарной каланчой; образ с лампадкой в углу; жирные, на красных с золотом обоях, пятна; запах кислых щей и селянки; шмыгающие за дверью шаги половых; стук биллиардных шаров и хриплые звуки органа из общей залы. В номере таком или подобном Митя Карамазов читает Алеше, в одной из тех апокалипсических бесед, какие любят «русские мальчики» у Достоевского, «Елевзинские таинства» Шиллера: С Олимпийские вершины Сходит мать Церера вслед Похищéнной Прозерпины. Дик лежит пред нею свет… И куда печальным оком Там Церера ни глядит, В унижении глубоком Человека всюду зрит… «Друг, друг, в унижении и теперь. Страшно много человеку на земле терпеть... Когда мне случалось погружаться в самый, в самый глубокий позор разврата (а мне только это и случалось), то я всегда это стихотворение о Церере и человеке читал. Исправляло оно меня? Никогда! Потому что я – Карамазов. Потому что если уж полечу в бездну, то так прямо головой вниз и вверх пятами, и даже доволен, что в унизительном таком положении падаю, и считаю это для себя красотой. И вот, в самом этом позоре, я вдруг начинаю гимн. Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую облекается Бог мой; пусть я иду в то же самое время вслед за чертом, но я все-таки и Твой сын, Господи, и люблю Тебя, и ощущаю радость, без которой миру нельзя стоять и быть! Чтоб из низости душою Мог подняться человек, С древней Матерью Землею Он вступил в союз навек!» Кажется, за пятнадцать веков от конца Елевзинских таинств, лучше о них никто никогда не говорил. II Грешного Митю понял святой Алеша. После «Каны Галилейской» – видения над гробом старца Зосимы, – выйдя из кельи с «тлетворным духом» в звездную ночь, он падает на землю, «целует ее ненасытимо» и...

5. Франциск Ассизский. Часть I. Иоахим и Франциск. Главы I-X

Входимость: 1. Размер: 28кб.

Часть текста: в Италию, с драгоценным даром св. Кирилла папе Либерию – частью Святейшего гроба Матери Божьей. Тут же, в дремучем лесу, находилась и малая, шагов десять в длину, семь в ширину, почти такая же, как телесные хижины, бедная церковка, где хранили старцы великую святыню. [1] Церковка эта, хотя и полуразвалившаяся, уцелела, так же как имя скита, «Портионкула», от дней Августина до дней Франциска, отстроившего ее своими руками заново. Жители окрестных гор и долин, простые, бедные люди, пастухи, дровосеки и угольщики, верили, что Ангелы, сходя с неба по ночам, поют, возвещая людям великую радость, такую же, как там, в Вифлееме. «Вот почему дано той церкви имя: „Богоматерь Ангелов“, Maria Angelorum », – вспоминает легенда св. Франциска Ассизского. [2] В долгую-долгую ночь варварства Ангелы пели и здесь, в Портионкуле, так же как там, в Вифлееме, в зимнюю ночь Рождества, возвещая людям солнце великой радости: там, в яслях, на соломе, в нищете и наготе, родился Сын Божий: а здесь, в такой...

6. Соколов А. Г.: Мережковский Д. С. - биобиблиографическая справка

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, увлекался позитивной философией -- Спенсером, Контом, Миллем, Дарвиным. "Но с детства религиозный, смутно чувствовал ее недостаточность, искал..." (Автобиография). Эти искания, носившие откровенно религиозный характер, а затем интерес к новейшей французской литературе определили пути дальнейшего идейно-творческого развития М. В 1889 г. он в Тифлисе познакомился с З. Гиппиус, которая вышла за него замуж. С тех пор жизнь и творчество их становятся нераздельными. В 90 гг. М. сходится с сотрудниками журнала "Северный вестник", вокруг редакции которого начинает формироваться первая группа русских символистов. В 1892 г. выходит второй сборник стихов М. -- "Символы (Песни и поэмы)". Стихи этого сборника, как и стихотворения первой книги, холодны, рассудочны, лишены художественной эмоциональности. Основной пафос их составляют мотивы одиночества, усталости души, равнодушия к жизни, добру и злу ("И хочу, но не в силах любить я людей: / Я чужой среди них..."). Лирика М. не занимает большого места в поэзии начала века. Он известен прежде всего как прозаик, драматург, критик, автор работ о А. С. Пушкине, Н. В. Гоголе, Л. Н. Толстом, Ф. М. Достоевском, Н. А. Некрасове, Ф. И. Тютчеве и как автор эстетического манифеста русского символизма, основные принципы которого изложил в 1892 г. в публичных литературных лекциях, а затем в книге "О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы" (1893). Обосновывая их, М. пытался объяснить учение символизма не столько со "стороны эстетической, сколько религиозной" (Автобиография). В этой работе М. символизм впервые пытался осознать себя как идейно-художественное направление, обладающее определенными мировоззренческими, а не только эстетическими качествами. М. утверждал,...

7. *** ("Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть…")

Входимость: 1. Размер: 1кб.

Часть текста: *** ("Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть…") «Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть…» Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть Тоску и желанья, Уснуть – и не видеть, не думать, не жить, Уйти от сознанья! Но тихо ползут бесконечной чредой Пустые мгновенья, И маятник мерно стучит надо мной... Ни сна, ни забвенья!.. 1887

8. Маленькая Тереза. Глава 21

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: преград. Увалень, владыка вещества, дьявол косности то каменные глыбы подкатывал ей под ноги, то гнилые доски подкидывал, то зыбучие пески рассыпал, то разводил топкую грязь. Был он сначала один, а потом разделился на множество лиц. Увальнем первым — каменных глыб — оказался дядя Терезы, благочестивый и благоразумный лизьеский аптекарь Мартэн. «Слабенькой пятнадцатилетней девочке идти в обитель Кармеля, с таким суровым уставом, что и взрослым и крепким людям он едва под силу, значит идти на верную смерть», — объявил он и в согласии своем отказал наотрез. Бедной Терезе казалось, что узкий путь ее завалила вдруг такая огромная каменная глыба, что ее не сдвинуть, не обойти. Увальнем вторым — липкой грязи — оказался игумен мужской обители Кармеля в Лизье, от которой зависела и женская, куда хотела она поступить. Долго мямлил он, ходил вокруг да около, как это свойственно многим церковным чиновникам, так что Терезе казалось, что мысли и чувства ее увязают в этом мямлении, как в липкой грязи. Только когда отец ее...

9. *** ("Ласковый вечер с землею прощался…")

Входимость: 1. Размер: 1кб.

Часть текста: *** ("Ласковый вечер с землею прощался…") «Ласковый вечер с землею прощался…» Ласковый вечер с землею прощался, Лист шелохнуться не смел в ожиданье. Грохот телеги вдали раздавался... Звезды, дрожа, выступали в молчанье. Синее небо – глубоко и странно; Но не смотри ты в него так пытливо, Но не ищи в нем разгадки желанной, — Синее небо, – как гроб, молчаливо. 1887

10. Смерть Надсона (читано на литературном вечере в память С. Я. Надсона)

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: Надсона (читано на литературном вечере в память С. Я. Надсона) Смерть Надсона (читано на литературном вечере в память С. Я. Надсона) Поэты на Руси не любят долго жить: Они проносятся мгновенным метеором, Они торопятся свой факел потушить, Подавленные тьмой, и рабством, и позором. Их участь – умирать в отчаянье немом, Им гибнуть суждено, едва они блеснули, От злобной клеветы, изменнической пули Или в изгнании глухом. И вот еще один, – его до боли жалко: Он страстно жить хотел и умер в двадцать лет. Как ранняя звезда, как нежная фиалка, Угас наш мученик-поэт! Свободы он молил, живой в гробу метался, И все мы видели – как будто тень легла На мрамор бледного, прекрасного чела; В нем медленный недуг горел и разгорался, И смерть он призывал – и смерть к нему пришла. Кто виноват? К чему обманывать друг друга! Мы, виноваты – мы. Зачем не сберегли Певца для родины, когда еще могли Спасти его от страшного недуга. Мы все, на торжество пришедшие сюда, Чтобы почтить талант обычною слезою, — В те дни, когда он гас, измученный борьбою, И жаждал...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1887"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1887"