Поиск по творчеству и критике
Cлово "ACTION"
Входимость: 3. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 54кб.
Часть текста: хотел бы поблагодарить самого Цетлина, да не знаю, где он сейчас, а на пересылку летних писем не очень надеюсь. Жду главы из "Мессии" в "Днях" 2 . Очень прошу Вас и Алданова, когда появится в "Днях" отзыв о новой книжке "Совр<еменных> Записок", то сделать так, чтобы не замалчивали "Мессию", как это делали до сей поры под благовидным, но недостаточным предлогом, что о романе-де "нельзя судить, пока он не кончен" 3 . Алданову я об этом тоже напишу. Посылаю Вам отзыв Томаса Манна обо мне из "Свободы" 4 . Отзыв этот в искаженном виде и на спине у Шмелева появился в "Возрождении" 5 . М<ожет> б<ыть>, найдете возможным напечатать его в "Днях" 6 . Мне дорого то, что там упоминается о "Тайне Трех", которую русские читатели так мало знают. Очень хотелось бы что-нибудь послать для первого номера "Нового Дома" 7 . Думал было послать перевод IV (мессианской) Эклоги Виргилия 8 . Но сейчас просмотрел и вижу, что без комментариев будет непонятно, а они были бы слишком громоздки, да и нет сейчас под рукой нужных материалов. Много у меня мыслей и о современной литературе; и все это легко бы сказал на словах, а писать разучился. И главное горе мое, что надо начинать Наполеона: со страшным трудом я уже передвинул...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: Pape? C'est un abus". Может быть, это не были ортодоксы? Мы этого так и не узнали. Вдолге потом стало известно, что аббат Порталь написал какую-то книгу, с которой поехал в Рим, получил от Святейшего Отца много ей комплиментов, полное одобрение, но... с прибавкой, что завтра же книга будет под index'ом. Почему? А потому, что Церковь должна двигаться вперед вся вместе, и пока последний верующий не догонит идущего впереди -- движенье не может быть одобрено Римом. Имя аббата Порталя ни разу не упомянуто среди модернистов. Однако то, что эти аббаты нам сказали,-- Le Râpe c'est un abus", и "мы все равны",-- очень похоже на слова неокатоликов. Впрочем, общее движение было широко и сложно, а в эти годы, уже гонимое Римом, оно, в лице своих адептов, естественно, не желало открываться каким-то иностранцам, да еще схизматикам (православие). Лишь мало-помалу мы кое в чем разобрались. Д. С. поразила близость некоторых идей к его собственным, а также странная близость, несмотря и на большую разницу, этой борьбы за христианство с исторической церковью -- к тому, что происходило у нас, в Петербурге, на наших Р. -ф. собраниях. Масштаб был, конечно, другой. Зато уклонения, здесь скоро обозначившиеся, оказывались довольно странными... Начало движения -- это Поль Дежарден, преподаватель коллежа Stanislas, написавший в 1890 году "Union pour L'action morale". Успех его начинание имело такой, что в 1906 году Desjardin приобретает старое аббатство Pontigny [Cocnobium] для "Entretien d'été". Однако он же, начинатель, уже тогда настоящему неокатоличеству изменяет, ...
Входимость: 1. Размер: 57кб.
Часть текста: вперед. В этом течении религиозной мысли пророчество всегда побеждает священство и пророческим предчувствиям отдаются без особенной осторожности, без той боязни произвола и подмена, которая так характерна для Булгакова, свящ. П. Флоренского, Эрна и др. Настоящего дерзновения религиозной мысли и здесь нет, но меньше оглядки, больше игры человеческой талантливости. Центральной фигурой в этом типе религиозной мысли является Д. С. Мережковский. [2] Целое течение окрашено в цвет мережковщины, принимает его постановку тем, его терминологию, его устроенность. В отличие от Булгакова, более жизненного, с одной стороны, и более умственного — с другой, Мережковский весь вышел из культуры и из литературы. Он живет в литературных отражениях религиозных тем, не может мыслить о религии и писать о ней иначе, как исходя из явлений литературных, от писателей. Прямо о жизни Мережковский не может писать, не может и думать. Он — литератор до мозга костей, более чем кто-либо. И из литературы, из своей родной стихии, вечно убегает Мережковский к жизни и к сокрытым в ней религиозным тайнам, к действию. Никто так не жаждет преодолеть литературу, как литератор по преимуществу Мережковский, никто так много не говорит о действии. Через Достоевского и Толстого открывает Мережковский конец великой русской литературы, ее неизбежный переход к новому религиозному откровению и новому религиозному действию. И открытый им конец литературы он почувствовал как наступающий конец мира, как апокалипсис всемирной истории. С тех пор Мережковский ждет конца и все по-новому и по-новому провозглашает конец. Но темы, поставленные великой русской литературой, всегда для него остаются его исходным пунктом, прежде всего и больше всего Толстой и Достоевский. Над душой Мережковского, по-видимому, имеет неотразимую власть пленительность слов и словесных конструкций. Иные слова звучат для него как откровения. Это откровение всегда вторичное, отраженное. Но нужно...
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Часть текста: Тени от них пробегают по городу, пятнами ложатся на Москву-реку. Шуйский подымает голову, смотрит на небо. Шуйский. Будет гроза! Подъезжает князь Воротынский, статный боярин с черной густой бородой и с умными, живыми глазами. Он и сопровождающие его пристава – на белых конях. Воротынский. Наряжены мы вместе город ведать. Шуйский. Но, кажется, нам не за кем смотреть. Воротынский. Москва пуста; вослед за патриархом К монастырю пошел и весь народ. Как думаешь, чем кончится тревога? Шуйский. Чем кончится? Узнать немудрено Народ еще повоет и поплачет. Борис еще поморщится немного. Что пьяница пред чаркою вина. И наконец по милости своей Принять венец смиренно согласится… (Обращаясь к одному из приставов). Проведай-ка, что слышно — Согласился ль Принять венец боярин Годунов? Пристав, в сопровождении еще двух других, ускакивает. Воротынский. Но месяц уж протек, Как, затворясь в монастыре с сестрою, [6] Он, кажется, покинул все мирское. Что, ежели правитель в самом деле Державными заботами наскучил И на престол безвластный не войдет? Что скажешь ты? Шуйский. Скажу, что понапрасну Лилася кровь царевича-младенца; Что если так, Димитрий мог бы жить. Воротынский. Ужасное злодейство! Полно, точно ль Царевича сгубил Борис? Шуйский. А кто ж? Я в Углич послан был Исследовать на месте это дело: Наехал я на свежие следы; Весь город был свидетель злодеянья; Все граждане согласно показали; И, возвратясь, я мог единым словом Изобличить сокрытого злодея. Воротынский. Зачем же ты его не уничтожил? Шуйский. Он, признаюсь, тогда меня смутил Спокойствием, бесстыдностью нежданной, Он мне в глаза смотрел, как будто правый. Воротынский. Ужасное злодейство! Слушай, верно Губителя раскаянье тревожит: Конечно, кровь несчастного младенца Ему ступить мешает на...