Мережковский Дмитрий: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "PSEUDO". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 29кб.

Часть текста: но, может быть, слишком злобно и самодовольно, прозванный христианами «Отступником», сочинил в Пессинунте, священном городе Кибелы и Аттиса, в ночь на 27 марта 362 года, перед походом в Месопотамию, где суждено ему было погибнуть, речь-гимн Непобедимому Солнцу, лебединую песнь всей языческой древности. Кровь хочет он влить в бледную тень, душу вдохнуть в мертвое тело бога, чтобы сделать его себе союзником в борьбе с Галилеянином. Сонный лепет титанов переводит на школьный язык неоплатоников, каменные глыбы бреда разрежает в облака метафизики; но рдеет и за ними последний луч уходящего Эроса, как альпийское рдение вечных снегов. II «Аттис, младенец, покинутый матерью, у вод реки Галла (притока Сангария, у Пессинунта, во Фригии) возрос до цветущего возраста и возлюблен был Матерью богов... заповедавшей ему служить ей свято... и не любить другой... Но, полюбив речную нимфу, Сангарию – Влажную, он сочетался с нею в пещере („пещере Космоса“ в мифе Платона). Матерь богов за то навела на него исступление, в котором он оскопился, и тогда, простив его, возвела к себе, на горнюю высь». Такова, по Юлиану, земная часть мифа, а вот и небесная. «Аттис – последний из богов». – «Он, любя нисхождения (katavasis орфиков, „сошествие в ад“), как бы склоняется к материи». – «Сходит до крайних глубин вещества», – по неоплатонику Саллюстию (Sallustius, de diis et mundo, с. 4. – W. Bousset. Hauptprobleme der Gnosis, 1907, p. 184). – «Чистую и несмешанную природу свою, – продолжает Юлиан, – сохраняет Аттис до Млечного Пути, ...

Входимость: 2. Размер: 28кб.

Часть текста: (Флп. 3, 13). «Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти» (Гал. 5, 16). Легко сказать: «поступайте», но сделать трудно, — труднее, чем исполнить Закон, — невозможнее для тех, кому он это говорит, а может быть, и для него самого. «Доброго, чего хочу, не делаю, а злое, чего не хочу, делаю… Ибо, по внутреннему человеку, нахожу в законе Божием радость. Но в членах моих вижу иной закон, противный закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, живущего в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7, 19–25). Бедная душа человеческая — зябкая, от страшно близкого холода смерти кутающаяся в плоть. Психея, — здесь обнажена, как нигде, никогда. Только о чужом и прошлом Павел не мог бы так говорить; так не говорит о себе никто из святых. К нам и этим ближе их всех Павел. XLII Слишком часто, в позднейшем христианстве, «безумие Креста» — только младенчество разума. Павел этого не хочет: «Братья… будьте на злое младенцы, а по уму будьте взрослыми». — «Буду молиться духом; буду молиться и умом» (1 Кор. 14, 20, 15). Павел не только молится, но и любит «умом». Не было, может быть, ни у кого, после Христа, такой умной любви, как у Павла. Кажется, он чувствует и сам несоизмеримость догмата с опытом, изрекаемого слова — с «неизреченным, árreta, которого нельзя человеку пересказать» (II Кор. 12, 4). Молится человек в слове, — кощунствует; благословляет, — проклинает. «Сделавшись за нас...

Входимость: 2. Размер: 29кб.

Часть текста: с многоярусной прической из мелко завитых темно-русых волос, с мутно-голубыми глазами и страшно выдающейся нижней губой. [75] Будучи близорук, он вставлял в левый глаз вместо зрительного стеклышка, вогнутый, тщательно ограненный, исполинский изумруд, [76] чтобы лучше видеть наготу христианских мучениц, закрывавших ее только волосами, как Ева в раю. Девственная прелесть ее отражалась как вечное солнце в фокусе изумрудных огней Неронова очка. Qualkis artifex pereo! «Какой во мне погибает художник!» — скажет он, умирая. Матери своей, только что им убитой, еще непростывшее тело будет судить, как художник, глядя на него, может быть, сквозь тот же изумруд. [77] Жадно смотрит, как бешеный бык подымает на рога обнаженные тела мучениц, и влачит их, и топчет на окровавленном песке арены; жадно вдыхает сладострастный запах крови, пиро-начальник, архитриклин ужасной вечери, — тот, кому поклонятся люди и скажут: «Кто подобен Зверю сему, и кто может сразиться с ним?» (Откр. 13, 4). Были и другие игры, еще более ужасные. Медленно выползал на арену из подземного логова-клетки, cavea, огромный леопард или пантера, подкрадывался к привязанной к столбу, обнаженной до последней наготы, четырнадцатилетней девочке, и, когда становился на задние лапы, звериная шкура...

Входимость: 1. Размер: 51кб.

Часть текста: в те дни: пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане (Мк. 1, 1; 4; 9). Так начинается Блаженная Весть -- Евангелие, -- не книга о жизни Христа, а сама эта жизнь, для Марка, ученика Петрова; так же -- для учителя его, Петра: "после крещения... мы свидетели всего, что сделал Иисус" (Д. А. 10, 37; 39). В этом, как и во многом другом, с Марком согласен Иоанн, с первым свидетелем последний. Тотчас после Пролога, где говорится о небесной жизни Христа, сообщается о начале и жизни земной: Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел... чтобы свидетельствовать о свете. ... И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем (Иисусе) (Ио. 1, 6--7; 32). Здесь, хотя о самом крещении словами не сказано, может быть, потому, что тайна эта слишком свята и страшна (то же, что "неизреченное", arreton, в мистериях), но нет сомнения, что и здесь, в IV Евангелии, так же как и в 1-м, начало всего -- Крещение. Чем бы ни были две первые главы Луки и Матфея о Рождестве, --...

Входимость: 1. Размер: 28кб.

Часть текста: посадить у себя за стол, хотя, конечно, на скромное место", -- отвечает Достоевский, как будто шутя, на этот вопрос, может быть, вовсе для него нешуточный, потому что иначе нельзя ответить в наш "просвещенный век" 1 . Данте и Фома Аквинский верили в дьявола только по средневековому "невежеству", а Ньютон и Паскаль, -- только потому, что в них гений граничил с "безумьем". Но вот, Гёте, -- столь же, как мы, далекий от средневекового невежества, один из самых умственно-здравых людей в мире: Фауст, гётевский двойник, когда является ему другой вечный двойник Гёте, Мефистофель, "странный сын хаоса", Des Chaos wunderlicher Sohn, самый убедительно-личный, сущий из дьяволов, -- спрашивает, вовсе не шутя: Кто же ты? Wer bist du denn? Слишком осязательно-опытно чувствует Гёте в мире и в себе присутствие -- пришествие -- "демонического", чтобы ответить на вопрос: "что такое дьявол?" -- с такой же легкостью, как это делают нынешние "просвещенные" люди, может быть, вовсе не XX века, а все еще XIX или наших дней: "дьявол -- ничто, суеверная легенда прошлых веков". II Чтобы глубоко сомневаться, надо верить глубоко: глубже всего верующие люди, святые, и сомневаются глубже всего. "Право же, иные из них не ниже тебя по развитью... Такие бездны веры и неверья могут созерцать, в...

Входимость: 1. Размер: 25кб.

Часть текста: Если бы тот услышал это, то не обиделся бы вовсе, потому что и сам говорил о себе почти то же: «Хочет от меня Господь одного, – чтобы я был величайшим в мире безумцем». В 1212 году, в дни св. Франциска, был «Крестовый поход детей». Тысячные толпы мальчиков и девочек, точно вдруг сходивших с ума, шли с севера Европы на юг, и ничто не могло их остановить; по морю, как по суху, думали пройти, чтоб освободить Святую Землю от ига неверных, а другие и этого не думали и, когда их спрашивали, куда и зачем они идут, – отвечали: «Не знаем!» Большая часть их погибла. [220] Так же и дети св. Франциска не знают, куда идут. Если бы знал он сам, то, может быть, христианское человечество не было бы там, где оно сейчас. LXXXII «Внутренняя музыка, звучавшая в сердце его, изливалась иногда и наружу… Видели мы своими глазами, как, подняв с земли дощечку, клал он ее себе на левую руку и, взяв палочку или прут, согнутый ниткою, в правую руку, водил им по дощечке, как смычком, делая такие же точно движения, как играющий на скрипке, и пел при этом, часто на французском языке, хвалу Иисусу». Так же, вероятно, как Павел, бывал Франциск в такие минуты «восхищен до третьего неба, где слышал глаголы неизреченные, которые человеку нельзя пересказать» (II Кор. 12, 2–3). Эта немая музыка св. Франциска больше всех на земле слышимых звуков и слов. Не было бы, может быть, без нее ни «Божественной Комедии» Данте, ни Девятой симфонии Бетховена. Но это «восхищение» кончалось всегда слезами. [221] Плакал должно быть, о том, что не мог сказать ни людям, ни Богу. о самой главной радости своей, – свободе в...

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: увидеть хотя бы искру озарившего Савла «великого Света»; услышать хотя бы отзвук его позвавшего голоса: «Савл! Савл! что ты гонишь Меня?» — и так же, пав на землю, спросить, в трепете и ужасе: «Кто Ты?» — и так же услышать: «Я — Иисус, которого ты гонишь, трудно тебе идти против рожна»; и так же ослепнуть, и так же прозреть. «Господом назвать Иисуса никто не может иначе, как Духом Святым» (I Кор. 12, 3). Искра Духа, неугасимая, — первая точка святости, теплится, может быть, в самых грешных из нас. Это и для нас, как для Павла, — не от Церкви, а Церковь — от этого. Всякая душа человеческая в этот первый час второго рождения своего, так же как и в последний смертный, — страшно покинута всеми, страшно свободна, лицом к лицу с вечным Врагом своим или Другом, единственная с Единственным, и никто не поможет ей, никто ее не спасет, кроме Него одного, Единственного. Вот чем грешный Савл, наш вечный спутник на пути в Дамаск, больше всех Святых, — наш брат. XXII Павел, в «Деяниях Апостолов», вспоминая те дни в Дамаске, ничего не говорит о главном, что, казалось бы, должен был тогда испытать, — о радости, — потому ли, что сам еще не знал о ней, как бы вовсе и не чувствовал, не видел ее, от нее же ослепнув, как от внезапного, «великого Света», или потому, что для нее нет слов на языке человеческом: все наши слова о радостях земных так же скудны и скорбны, как сами они. Павел тогда еще не...

Входимость: 1. Размер: 79кб.

Часть текста: на богатейшей равнине, житнице всей Галилеи, а если бы не на что было купить, то ученикам рабби Иешуа не отказал бы никто в куске хлеба. Только Матфей упоминает о "голоде" (12, 1); Марк и Лука ничего о нем не знают. Кажется, и в самом деле это не столько утоление голода, сколько игра взрослых детей. Но, если забыли ученики, как же Учитель не напомнил им, чем они играют; что в тех же громах Синайских, Тот же сказал: "помни день субботний", -- Кто сказал: "не убий"; и что "ни одна йота или ни одна черта из Закона не прейдет, пока не исполнится все" (Мт. 5, 18)? Прячась, должно быть, в буйной пшенице Геннизарских полей, где иногда бывает она выше человеческого роста, наблюдали фарисеи за учениками рабби Иешуа и, увидев, что они делают, вышли из засады, подошли к Нему и сказали: Вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда был голоден сам и бывшие с ним? Как взошел он в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно есть никому, кроме священников. И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы. Посему Сын человеческий есть господин и субботы (Мт. 12, 1--2; Мк. 2, 25--28). Очень бы легко могли возразить фарисеи, что нельзя сравнивать того, что сделал Давид, с тем, что делали ученики рабби Иешуа: тот спасался от голодной смерти, а эти играли с голодом. Главное же в ответе Иисуса: "суббота для человека", им было совсем не понятно; надо бы весь Закон ниспровергнуть, чтобы это принять, потому что Закон, воля Божия, выше воли человеческой. Выслушали молча, отошли, спрятались, должно быть, опять, как давеча, в засаду, и продолжали наблюдать, что будет дальше. II Иисус вошел в Капернаум, и они -- за Ним. Он -- в синагогу, и они. Был...

Входимость: 1. Размер: 25кб.

Часть текста: однажды, а над Египтом всегда. На другие народы смерть дохнет, и умирают, а на Египет дышит — и смерти нет конца. II Багрово заходящее солнце на великой Фиванской равнине, затопленной половодием Нила, отражается в воде длинным столбом между двумя колоссами Мемнона; каждый из них — исполинская глыба песчаника — фараон, сидящий со сложенными на коленях руками, в торжественном покое; а там, на краю пустыни, караван верблюдов тянется, так же как во дни Авраама и Иосифа. Когда же сходит вода, то по всей равнине, в высоких травах, видны разбросанные члены других низверженных колоссов, как на поле битвы гигантов. Такое поле битвы — весь Египет. III В Бибан-эль-Молуке, Долине Царей, бесчисленные мумии разбросаны, раздеты, раздроблены. Стопы проходящих топчут члены некогда тщательно набальзамированных тел, или напитанные драгоценными смолами ткани, в которые они были закутаны. «Бедуины мои выбрасывали копьями тысячелетние трупы» (А. Норов. Путешествие в Египет, II, 91). Весь Египет — такой обесчещенный труп. IV «Я — Озимандий, царь царей. Кто хочет быть велик, как я, да узрит, где я покоюсь, и да превзойдет создания мои», — так гласила надпись на одном колоссе, поверженном в Мемнонии (Диод. Сицил.). Но от величия царя Озимандия не осталось даже имени. V «Я никогда не забуду, как на восходе солнца вдруг две гигантские тени быстро потянулись от колоссов Мемнона по всей долине разрушения и полегли главами своими на хребте Ливийских гор, там, где погребен их...

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: Запада. Атлантида-Европа. Часть II. Боги Атлантиды. Глава 5. Адонис – Атлас 5. Адонис – Атлас I Главного в Адонисовых мистериях, – общего, критского, а может быть, и средиземно-атлантического, корня, – мы не знали бы вовсе, по греческому мифу, смешавшему действительную, древнюю родину бога, Крит, с новою, мнимою, – Кипром, где совершались позднейшие Адонии, если бы не отзвук мифа, более древнего, может быть, ханаано-пелазгийского, дошедший до нас в случайной заметке христианского писателя Феодора Мопсуэтского, в одном несторианском сборнике св. отцов, – комментарии к той Афинской речи ап. Павла, где повторены слова Эпименида Критского о Зевсе Криторожденном: «Им же все мы живем и движемся, и существуем». – «Сказывают Критяне, будто бы Зевс был сыном царевым, и растерзан диким вепрем и погребен; и вот, говорят они, гроб его тут же, у нас» (Cook, 157). Вепрем убит, по греческому мифу, Адонис, а по Феодору Мопсуэтскому, Критский Зевс, он же – Zan, Пифагоровой надписи на Юктской гробнице. Это значит: Зевс, Зан, Адонис-Адонай – одно и то же лицо, смертный, рожденный от смертной, такой же баснословный или доисторический богатырь, как Озирис, Таммуз, Аттис, Дионис, Митра, Кветцалькоатль, – все страдающие боги-люди. Вепрь, убийца Адониса, – это мы тоже знаем по бесчисленно повторенному, от Сапфо до Овидия, греческому мифу, – есть посланец бога войны, Арея, или сам бог. Юный зверолов насмерть ранен клыком зверя. Что это, бессмысленно-роковая судьба? Нет, затаенный или забытый новым мифом смысл древней мистерии глубже. Гибель Адониса – вольная жертва. «Он знает день, когда его не будет», – сказано об одном двойнике его, Озирисе, а другой – Таммуз – сам говорит о себе: Нисхожу я стезей сокровенной, Путем без возврата, В глубины подземные. «Да возвестит он волю...

Поиск по творчеству и критикеCлово "PSEUDO"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "PSEUDO"