Поиск по творчеству и критике
Cлово "RAPHAEL"
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: разговоров с Савинковым и Бунаковым. Оказывается, они "сочли долгом возродить боевую организацию" после разоблачения Азефа (она была распущена), чтобы "оправдать бывшее". Старую революцию,-- смешанную с провокаторской грязью и ложью! Было мучительно и бесплодно. Они ждали одобрения, чуть не благословенья Д. С. и, конечно, не могли его получить. Савинков ничего не доказывал, да мало и слушал, только упрямо повторял: "Я чувствую, так надо. Так хорошо". Растревоженный, сугубо утомленный, Д. С. уехал с нами в Германию -- в Гомбург. И вот -- вторая зима в Петербурге, куда мы вернулись, совсем не отдохнув. Этой зимой (1910--1911) в России -- крепкий сон, морозы, и мороз реакции, неслыханное торжество виселиц. Рел. -фил. общество кое-как (с опаской) шло, вокруг образовалось несколько секций, одна -- наша, в Народном университете. Во главе -- профессор этого университета, А. А. Мейер, новый наш друг, человек очень интересный. Не касаюсь истории епископа Михаила, создавшего секту "голгофцев". История интересная, но она длинна и рассказана у меня в другой книге. Наши гриппы на щадили нас и этой зимой. Д. С. плохо поправлялся после каждого. Он казался больным еще с прошлой зимы. После одного гриппа, особенно жестокого, у Д. С. начались уже не перебои, а боли в сердце. Я позвала нашего обычного доктора Ч. {Чигаева. (В. З.)}. Когда моя мать была смертельно больна, он не нашел у нее ничего сердечного. Теперь, боясь, может быть, новой ошибки, он перегнул в другую сторону: объявил мне и самому Д. С., притом весьма неосторожно, что находит органические изменения в сердце, начало склероза, назначил специальное сердечное леченье, с глиной, и т. д., запретил выходить из-за лестницы (3-й этаж без лифта),-- а не выходить для Д. С., привыкшего к прогулкам,-- это много значило! -- ...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: весна! Нет, пред-весна, это часто в Париже. Кажется, что с зимой покончено, вот-вот начнутся летние жары. Но это обман: деревья еще голы, и фиакры не меняют кареток на открытые пролетки. Еще вернутся холода и -- "жибулэ". Помню темные, желтые ночи на балконе нашего отеля на Елисейских Полях. Вверху -- ясное, бархатное небо в звездах. Внизу -- вся Avenue сверкает огнями и полна нежным переливчатым звуком бубенчиков бесконечных фиакров. Как пахнет весенний воздух! А ведь там, где мы были почти что третьего дня... Там "мороз на берегах Невы!" Париж, хотя мы после первого путешествия, к Плещееву, видели его много раз, в эти дни кажется нам новым: ведь мы не путешествуем, мы приехали сюда "жить!". Очень скоро нашли мы и квартиру. Мечтая о Париже, мы ее почему-то воображали в Пасси. Но наша новая квартира оказалась в Auteuil, на тихой улице Théophile Cautier, в самом начале этой, тогда новой улицы, в только что отстроенном доме. Квартира хорошая, большая, с балконами на все стороны: на улицу, прямо на деревья и на пустырь, отделявший нас от улицы La Fontaine, а из holl -- на парижский простор с Эйфелевой башней и с громадным, поднебесным колесом, оставшимся от последней выставки. Просторность квартиры нас прельщала, каждый мог жить, насколько хотел, отдельно, а цена ее показалась нам, привыкшим считать на рубли, совсем подходящей: 1200 р. в год. Положим, рублей-то у нас в этот первый год было не много. Ведь в Петербурге оставались мои сестры, другая квартира... Мы бы, конечно, не могли и думать о поездке,...