Поиск по творчеству и критике
Cлово "ROME"
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: низко над подоблачными скалами Св. Елены, что цеплялись за них краями, как белые одежды призраков. «Главное занятие Наполеона состояло в том, чтобы следить за полетом облаков над остриями исполинских гор, наблюдать, как изменяются их облики, превращаются в развевающиеся над вершинами занавеси, сгущаются в темных ущельях или расстилаются вдали, над океаном: он точно хотел прочесть будущее в этих мимолетных и воздушных обликах». [393] Нет, не будущее, а прошлое: он уже знает, что будущее для него кончено; Св. Елена – гроб заживо. И эти мимолетящие облака – образы, облики, призраки – для него только видения прошлого, сон всей его жизни. «Какой, однако, роман моя жизнь!» – говорит он соузникам на Св. Елене. «Какой роман» – какой сон, призрак, мимолетящее облако. «Мне иногда кажется, что я умерла, и у меня осталось только смутное чувство, что меня уже нет»,– повторяла императрица Жозефина перед смертью. [394] То же мог бы сказать и Наполеон на Св. Елене. «Только бы продлилось! Pourvou que ca doure!» – шептала, как вещая парка, на своем ломаном французском языке, мать Наполеона, скромная, тихая старушка, «мать царей – мать скорбей», как она сама себя называла. [395] Нет, не продлилось – пронеслось, как облако. «Летиция всегда твердо знала, что все огромное здание (империи) рушится». [396] – «Того и во сне не приснится, как она жила. Он ne rêve pas comme elle a vécu»,– сказал кто-то о ней; то же можно бы сказать и о сыне ее. «После стольких лет смятений, жертв и крови, Франция ничего не получила, кроме славы»,– говорил наполеоновским маршалам русский император Александр I, в 1814 году, в занятом союзными войсками Париже. [397] «Ничего, кроме славы» – пустоты, призрака, мимолетящего облака....
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: Александр; Константин; Пален, граф, военный губернатор Петербурга; Депрерадович, генерал, командир Семеновского полка; Талызин, генерал, командир Преображенского полка; Яшвиль, князь, капитан гвардии артиллерийского батальона; Мамаев, генерал; Тутолмин, полковник; фельдфебель; солдаты. Александр и Константин стоят на крыльце, греясь у походной жаровни. Константин. Зверем был вчера, зверем будет и сегодня. Александр. Вчера троих засекли кнутом. Константин. Одних – кнутом, других шпицрутеном. А впрочем, наплевать, все там будем! Александр. Холодно, холодно, у-у! Рук не согреешь. Намедни генерал Кутузов ухо отморозил, – едва салом оттерли. Константин. А у немца Канабиха штаны примерзли. Одна пара лосин; сам с утра моет; не высохли да на морозе-то и примерзли; чуть с кожей не отодрали; денщик дерет, а немец орет. Ну, да поделом ему, сволочи; как собака на людей кидается; одному солдату ус выщипнул с мясом, другого за нос укусил. А впрочем, наплевать… Александр. Вороны-то в Летнем саду как раскаркались! Верно, к оттепели. Когда ветер с юга и оттепель, батюшка сердится. Константин. Нынче не от ветра, чай, а от княгини Гагариной. Вчера поссорились. Александр. У меня письмо от нее к батюшке. Константин. Хорошо, что письмо. Коли сердиться будет, отдай. Родинка, родинка – все наше спасение… Александр. Какая родинка? Константин. А на правой щеке у княгинюшки. Я думал сперва, мушка; да нет, настоящая родинка, и прехорошенькая… Александр. Тише, – идет. Константин. Спрячемся. Авось, не увидит. Александр...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: высоком золотом помосте, podium, под сенью пурпурных завес, [74] в сонме весталок, в белых одеждах, и курульных сановников, сидел, похожий на пухлого младенца, Нерон, с многоярусной прической из мелко завитых темно-русых волос, с мутно-голубыми глазами и страшно выдающейся нижней губой. [75] Будучи близорук, он вставлял в левый глаз вместо зрительного стеклышка, вогнутый, тщательно ограненный, исполинский изумруд, [76] чтобы лучше видеть наготу христианских мучениц, закрывавших ее только волосами, как Ева в раю. Девственная прелесть ее отражалась как вечное солнце в фокусе изумрудных огней Неронова очка. Qualkis artifex pereo! «Какой во мне погибает художник!» — скажет он, умирая. Матери своей, только что им убитой, еще непростывшее тело будет судить, как художник, глядя на него, может быть, сквозь тот же изумруд. [77] Жадно смотрит, как бешеный бык подымает на рога обнаженные тела мучениц, и влачит их, и топчет на окровавленном песке арены; жадно вдыхает сладострастный...