Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Я"

1. Иисус неизвестный. Том второй. Часть I. Служение Господне. Глава 8. И свои не приняли

Входимость: 1. Размер: 50кб.

Часть текста: 6, 56--57), -- это не мог бы сказать никакой человек в теле трехмерном, во времени, в истории; это мог сказать только человек на той последней черте, где время соприкасается с вечностью. Вот для чего и нужно связующее, между Вифсаидским вечером и Капернаумским утром, звено -- Хождение по водам.   II И переправившись на ту сторону (озера) моря, прибыли в землю Геннисаретскую (Мк. 6, 53). Может быть, в какой-то одной, все для них решающей, огненной точке "экстаза", "исступления", "выхождения из себя", переправились "на ту сторону" не только моря, но и мира. Когда же вышли из лодки, тотчас, узнав Его, люди обежали всю окрестность ту и начали приносить больных... ... И просили Его, чтоб им прикоснуться хотя бы к краю одежды Его. И которые прикасались к Нему, исцелялись (Мк. 6, 54--56). Многим, вероятно, из тех пяти тысяч, что, прождав Его всю ночь на горе Хлебов, сошли, в поисках за Ним, в Капернаум, казалось, что они нашли Его не совсем таким, каким оставили вчера. Новое что-то, как бы не сошедший с лица Его отблеск Божественного Свечения, могло им забрезжить, хотя и очень смутно, как солнце рыбам сквозь воду: Равви, когда Ты сюда пришел? -- в этом явном вопросе слышится, может быть, тайный: "Где Ты был? что с Тобой произошло?"   III Часто, весной, на Геннисаретском озере, после таких мгновенных бурь при безоблачном небе, какая, вероятно, была в ту ночь, наступает вдруг тишина бездыханная. В воздухе теплеет, низкие тучи сгущаются, и сеет мелкий дождь как из сита, заволакивая свинцовой пеленой горы и озеро. Если и это Капернаумское утро было таким, то, может быть, люди, сошедшие с горы Хлебов, вспоминая, здесь, на скучной земле, как райский сон, то, что было вчера, -- едва не наступившее царство Божие,...

2. Иисус неизвестный. Том второй. Часть I. Служение Господне. Глава 1. Кана Галилейская

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: сына своего. И послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не захотели прийти (Мт. 22, 2--3). Вспомнил ли Иисус в эти последние дни Свои тот первый день, когда пришел к людям с Блаженною Вестью о Царстве Божьем? Если первое и последнее, начало и конец, есть главное во всяком деле, то, судя по такому концу и такому началу, главное в деле Господнем есть Царство Божие, брачный пир, где Мать Земля -- невеста, а Сын Человеческий -- жених.   II Брачный пир у синоптиков -- в слове, а в IV Евангелии, -- в деле, в "чуде-знамении". В Кане Галилейской положил Иисус начало знамениям, ἀρχὴν τῶν σημείων, и явил славу Свою (Ио. 2, 11). Тотчас после Вифавары-Вифании, первого явления славы, -- второе, -- Кана Галилейская; после крещения в воде -- претворение воды в вино. Это связано с тем не только внешне, по времени, но и внутренне, по смыслу; то противополагается этому: пост и пир, скорбь и радость, вода и вино, закон и свобода. Сам Иисус противополагает Себя Иоанну Крестителю: до Иоанна -- закон и пророки, а после него, царство Божие благовествуется (Лк. 16, 16). Но кому уподоблю род сей? Детям подобен он, которые, сидя на площади, перекликаются: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам надгробные песни, и вы не рыдали. Ибо пришел Иоанн -- не ест, не пьет; и говорят: "В нем бес". Сын человеческий пришел, -- ест и пьет, и говорят: "Вот обжора и пьяница", φαγος καὶ ὀινοπότης (Mt. 11, 16--19). Последних двух кощунственно-грубых слов смягчать не...

3. Иисус неизвестный. Том второй. Часть I. Служение Господне. Глава 5. Освободитель

Входимость: 3. Размер: 79кб.

Часть текста: равнине, житнице всей Галилеи, а если бы не на что было купить, то ученикам рабби Иешуа не отказал бы никто в куске хлеба. Только Матфей упоминает о "голоде" (12, 1); Марк и Лука ничего о нем не знают. Кажется, и в самом деле это не столько утоление голода, сколько игра взрослых детей. Но, если забыли ученики, как же Учитель не напомнил им, чем они играют; что в тех же громах Синайских, Тот же сказал: "помни день субботний", -- Кто сказал: "не убий"; и что "ни одна йота или ни одна черта из Закона не прейдет, пока не исполнится все" (Мт. 5, 18)? Прячась, должно быть, в буйной пшенице Геннизарских полей, где иногда бывает она выше человеческого роста, наблюдали фарисеи за учениками рабби Иешуа и, увидев, что они делают, вышли из засады, подошли к Нему и сказали: Вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда был голоден сам и бывшие с ним? Как взошел он в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно есть никому, кроме священников. И сказал...

4. Лев Толстой и Достоевский. 2. Творчество Л. Толстого и Достоевского. Шестая глава

Входимость: 4. Размер: 73кб.

Часть текста: из любезной славянофилам Москвы в деревню, в землю, в тело России. А если и в деревне встречает он Петербург, «Петра творенье» в образе новой русской фабричной «культуры» с гармоникой, водкой и сифилисом, то это для него – дух тьмы, «власть тьмы», «плоды просвещения». Действие «Войны и мира», «Анны Карениной» происходит частью в Петербурге, но петербургского, петровского духа здесь нет. Дух столичного большого «света» для Л. Толстого – тоже дух тьмы, «власть тьмы». Во всех его произведениях – только деревня, земля, только тело , плоть и темная, стихийная душа России; но духа, как власти света, как нового культурного и, вместе с тем, народного сознания, искания будущего русского Города, который за Петербургом – не открывшегося лица и главы России – у Л. Толстого вовсе нет. Хотя и с иною, но не меньшею чуткостью, чем Л. Толстой, понимает Достоевский допетербургскую и даже домосковскую, древнюю, крестьянскую, христианскую, русскую землю – «эти бедные селения, эту скудную природу». В «Братьях Карамазовых» Алеша в монастыре, у гроба старца Зосимы, проснувшись от вещего сна о Кане Галилейской, выходит из кельи в сад: «Над ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих, сияющих звезд. С зенита до горизонта двоился еще неясный Млечный путь. Свежая и тихая до неподвижности ночь облегла землю. Белые башни и золотые главы собора сверкали на яхонтовом небе. Осенние роскошные цветы в клумбах заснули до утра. Тишина земная как бы сливалась с небесною, тайна земная соприкасалась с звездною». Эти белые башни и золотые главы собора, сверкающие на яхонтовом небе, не напоминают ли таинственных гор и «градов», очерченных такими волшебными и, однако, точными, твердыми чертами, в потускневшей глубине старинных икон? А вот ...

5. Мессия. Четвертая часть. Тень грядущего. Глава VII

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: Из-за воровских Тутиных шаек подвоз хлеба прекратился. Начались голодные бунты, сначала среди военнопленных и наемных рабочих, согнанных во множестве на постройку новой столицы; потом в войсках, оставленных для защиты города; и, наконец, в Селеньи Пархатых. В первый день бунта Рамоз подошел к городу, но войти в него не посмел со своими ненадежными войсками; а Тута, следуя за ним, переступил святую межу Атонова удела. В первом часу пополуночи в царские сады Мару-Атону прискакал из города страженачальник Маху с девятью боевыми колесницами и велел расположить отборные части дворцовой стражи так, чтобы защитить Мару-Атону от нападений двойного врага – Тутиных войск и бунтовщиков из города. – Где государь? – спросил Маху, вбегая в нижние сени царского терема. – Почивать изволит, – ответил врач Пенту и, взглянув на Маху, испугался: лица на нем не было, голова перевязана; должно быть, ранен. – Ступай, разбуди, – сказал Маху. – Как можно, больного, среди ночи… – Ступай, ступай! – Да что такое? – В городе бунт, царя надо спасать! Оба взбежали по лестнице во второй ярус терема, где в тесной дощатой келийке, бывшей...