Поиск по творчеству и критике
Cлово "AVEZ"
Входимость: 5. Размер: 46кб.
Входимость: 3. Размер: 37кб.
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Входимость: 2. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 5. Размер: 46кб.
Часть текста: Бóльшая часть длиннейшего приговора уже прочитана. Палач ждет, готовясь отвезти Жанну обратно в тюрьму. — С Церковью, с Церковью, я хочу быть с Церковью! — вдруг воскликнула она, складывая руки с мольбой. [360] Чтение приговора прервано. Слышится ропот в толпе английских ратных людей и придворных, незнакомых с обычаями Святейшей Инквизиции. Несколько камней брошено в судей. Среди сидящих на помосте английских сановников слышатся жалобы и брань за то, что судьи допускают Жанну к отречению и покаянию. [361] Мэтр Гильом читает ей заранее изготовленную грамотку с пятью-шестью строками отречения, где говорится, что, подчиняясь приговору суда и всем постановлениям Церкви, Жанна признает себя виновной во лжи и соблазне народа. — Что вы такое читаете? Я ничего не понимаю, — говорит Жанна, — дайте подумать… Я должна спросить Голоса… — Жанна, поймите же, если вы этого сейчас не подпишете, вас сожгут, — шепчет ей на одно ухо главный тюремный пристав Массие. — Мой совет: послушайтесь Церкви Вселенской, подпишите, и дело с концом! — Ох, как вам хочется меня соблазнить! — шепчет Жанна. — Да, Церковь, Церковь Вселенская пусть решит, что мне делать! — произносит она громким голосом. — Как Церковь решит, так я и сделаю… — Нет, Жанна, вы сами должны решить и подписать отречение тотчас же, если не хотите быть сожженной! — шепчет ей на другое ухо мэтр Гильом. — Жанна, Жанночка милая! — кричат ей из толпы добрые люди, не только французы, но и англичане. — Мы тебя любим! Сделай, что тебе говорят, не убивай себя! — Ну хорошо, давайте я подпишу… — Я сначала прочту еще раз, а вы за мной повторяйте, — говорит...
Входимость: 3. Размер: 37кб.
Часть текста: «кошелерезами», спавших в той же тюремной келье, где Жанна. [319] Английские вельможи и рыцари обращались с нею не лучше, а может быть, и хуже этих разбойников. Когда герцогиня Бедфордская, вместе с другими «опытными» женщинами, исследовала девство Жанны (по той же причине, как некогда пуатьерские судьи: потому что дьяволом растленное девство — несомненный признак «ведьмы»), то герцог Бедфордский, регент Англии (конечно, не без ведома супруги, потому что оба были слишком добродетельны, чтобы могло быть иначе), подсматривал в щелку. [320] А когда Жанна, не на суде, а в тюрьме, забывши, должно быть, с кем имеет дело, однажды воскликнула: «Будь во сто раз больше Годонов, они не получат Франции!» — то один из английских «благородных людей», «джентельменов», сэр Гемфри, констебль Англии, выхватив из ножен шпагу, ударил бы скованную девушку, если бы другой «джентельмен», граф Варвик, военный градоначальник Руана, главный тюремщик Жанны, не удержал его за руку, потому что за нее было «слишком дорого заплачено», не английской кровью, а золотом. [321] LII 21 февраля 1431 года, в восемь часов утра, в часовню Руанского замка, в присутствии монсиньора епископа Бовезского, Пьера Кошона, брата Лемэтра, наместника главного Инквизитора Франции, Генриха, герцога Бедфордского, архиепископа Винчестерского и кардинала Англии, а также множества французских и английских епископов, аббатов, священников, архидиаконов, каноников, мèонахов бенедиктинского, доминиканского, францисканского и других орденов, докторов и бакалавров богословия и законоведения, — введена была для первого допроса Жанна, с цепями на ногах, в мужском платье, казавшемся судьям ее невиданным «бесстыдством и мерзостью». [322] — Жанна, думаете ли вы, что посланы Богом? — спрашивает ее епископ Бовезский. — Лучше бы я хотела быть четвертованной, чем...
Входимость: 2. Размер: 32кб.
Часть текста: об этом Жанну, вылазку на крепостную башню-бастилью Сэн-Лу, в нескольких милях к востоку от города. [231] Но англичане сопротивляются так доблестно, что французы должны отступить. Ночью Жанна, проснувшись и вскочив с постели, зовет оруженосца своего, Жака д'Олона, и на вопрос его, что с нею, — отвечает: — Жив Господь! Мой Совет велит мне идти на англичан… Где мое оружье?.. Кровь наших людей льется, я это чувствую! И, увидев маленького пажа Мюго, кричит: — Ах, скверный мальчишка! Зачем же ты мне не сказал, что льется французская кровь? Выбежав из дому, поспешно вооружается. Знамя подают ей из окна, и, вскочив на коня, мчится она по улице так, что из-под лошадиных копыт на мостовой брызжут искры. [232] Доскакав до Сэн-Лу, прямо кидается в бой. Семнадцатилетняя девочка, никогда на войне не бывавшая, стоит бесстрашно со знаменем в руках, в опаснейшем месте боя, у крепостного рва, под арбалетными стрелами и пушечными ядрами. [233] В первый раз в жизни, увидев кровь на войне, ужасается, но не за себя, ...
Входимость: 2. Размер: 14кб.
Часть текста: Трусовым; сняли с него кандалы, а когда он переоделся из арестантского платья в свое, — опять надели. — В жмурки поиграем, ваше сиятельство, — ухмыльнулся плац-майор, завязал ему глаза платком и надел черный миткалевый колпак на голову. Подхватили под руки, вывели во двор, усадили в сани и повезли. Проехав немного, остановились. Подушкин высадил арестанта и взвел на крыльцо. — Не споткнитесь, ножку не зашибите, — хлопотал заботливо. Провел через несколько комнат; в одной слышался скрип перьев: должно быть, это была канцелярия; усадил на стул, снял повязку. — Обождите, — сказал и вышел. Сквозь дырочку в зеленых шелковых ширмах Голицын видел, как шмыгали лакеи с блюдами, — должно быть, где-то ужинали, — и флигель-адъютанты с бумагами. Конвойные провели арестанта, закованного так, что он едва двигался; лицо закрыто было таким же черным колпаком, как у Голицына. Он долго ждал. Наконец, опять появился Подушкин, завязал ему глаза и повел за руку. — Стойте на месте, — сказал и отпустил руку. — Откройтесь, — произнес чей-то голос. Голицын снял платок и увидел большую комнату с белыми стенами; длинный стол, покрытый зеленым сукном, с бумагами, чернильницами, перьями и множеством горящих восковых свечей в канделябрах. За столом — человек десять, в генеральских мундирах, лентах и звездах. На председательском месте, верхнем конце стола — военный министр Татищев; справа от него — великий князь Михаил Павлович, начальник штаба — генерал Дибич, новый С. -Петербургский военный генерал-губернатор — Голенищев-Кутузов, генерал-адъютант Бенкендорф; слева — бывший обер-прокурор Синода, князь Александр Николаевич Голицын — единственный штатский; генерал-адъютанты: Чернышев, Потапов, Левашев и, с краю, флигель-адъютант полковник Адлерберг. За отдельным столиком —...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: По стенам – портреты царских особ, портрет во весь рост императора Павла I в порфире, в короне, со скипетром. В глубине – дверь на лестницу. Слева – дверь во внутренние комнаты, канапе и кафельная печка. Справа – два окна на Неву и Петропавловскую крепость; оттуда иногда слышится бой курантов. Посередине комнаты – большой накрытый стол со множеством бутылок; между окнами – меньший стол с водками и закусками. Ночь. Шандалы с восковыми свечами. Только что кончили ужинать. Одни сидят еще за столом и пьют, другие, стоя, разговаривают кучками. Заговорщиков более сорока человек: все – военные. Тесно, душно, накурено. Гр. Пален, военный губернатор Петербурга; Талызин, командир Преображенского полка; Депрерадович, командир Семеновского полка; Бенигсен, Тучков – генералы; Зубовы – Платон, Валериан, Николай, князья; Клокачев, флотский капитан-командор; Яшвиль, кн. Мансуров, Татаринов, кн. – полковники; Розен, бар.; Скарятин, штабс-капитан; Шеншин, капитан; Титов, ротмистр; Аргамаков, плац-адъютант Михайловского замка; Волконский, кн.; Долгорукий, Ефимович – поручики; Филатов, Мордвинов – подпоручики; Гарданов, корнет; Федя и Кузьмич – денщики. Голоса. Ура, свобода! Ура, Александр! Скарятин (штабс-капитан – Талызину) . Ваше превосходительство, еще бы шампанского дюжинку. Талызин. Пейте, господа, на здоровье. Татаринов. Жженку, жженку несут, зажигайте жженку! Розен (стоя у стола, читает по тетрадке) . Поелику подобает нам первее всего обуздать...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: В стене – двойная дверь, соединяющая обе комнаты. В глубине прихожей запертая дверь на маленькую витую лестницу во двор. Далее – печка и скамья для часовых. Направо – дверь в приемную и окно на Нижний Летний сад. На полу фонарь. В глубине спальни – маленькая походная кровать без занавесок, с ширмами; ночник. Направо – голландская печка на ножках; забитая наглухо дверь в апартаменты государыни. Стены обложены деревом, крашенным в белый цвет. Павел, в белом полотняном камзоле, в ночном колпаке спит на постели. В прихожей два часовых камер-гусара, Ропшинский, помоложе, и Кириллов, постарше, дремлют на скамье у печки. Ропшинский встает, зевает, потягивается, подходит к двери спальни, приотворяет первую наружную дверь, прикладывает ухо к замочной скважине и прислушивается Кириллов. Спит? Ропшинский. Спит. Кириллов. Ну слава Богу. Теперь до утра, чай, не проснется. Умаялся, столько-то ночей не спавши. Ропшинский. Как лег, так и заснул, точно ключ ко дну пошел. И помолиться не успел. Кириллов. Ну, Бог простит! Что другое, а к ...