Поиск по творчеству и критике
Cлово "GRATIA"
Входимость: 3. Размер: 28кб.
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Входимость: 2. Размер: 27кб.
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 120кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 28кб.
Часть текста: бессмысленны, потому что бесцельны и случайны. Эту-то главную тяжесть и снимает с них Августин, в «Граде Божием». То же, что в «Исповеди» — о жизни человека, говорит он, и в «Граде», о жизни всего человечества: нет Случая — есть Промысел. Между двумя Градами, двумя Римами, небесным и земным, христианским и языческим, связь нерасторжима, — вот очевиднейшее для него доказательство того, что нет «случая» в истории. Так же точно, как в жизни человека, рождается, и в жизни всего человечества, из великого зла — страдания, добро величайшее — спасение мира. [227] Два нерасторжимо связанных и борющихся в человечестве Града — «две души», — это у Августина как будто все еще манихейская мысль. «Все еще ты не покинул манихейского блудилища», — смеются над ним злейшие враги его, пелагиане. [228] Нет, не только он сам уже давно покинул его, но и других остерегает от него так, как никто. Здесь именно, в «Граде Божьем», делает он из манихейского яда — смешения «двух Богов», Бога и диавола в истории, — противоядие от другого, может быть не менее опасного яда, пелагианского и нашего, — слишком...
Входимость: 2. Размер: 39кб.
Часть текста: это очень трудно. Странное лицо, подобное той книге, где оно отражается, как в зеркале: сколько ее ни читай, нельзя прочесть; все кажется, -- не дочитал или что-то забыл, не понял чего-то, а перечтешь, -- опять то же; и так без конца. Этого лица нельзя увидеть: сколько ни смотри на него, все кажется чего-то не доглядел, не понял. Смотрят -- не видят миллионы человеческих глаз, две тысячи лет, и будут, вероятно, смотреть до конца времен, -- не увидят. II "Плотский образ Иисуса нам неизвестен", -- сообщает св. Ириней Лионский, уже в конце II века предание, идущее, вероятно, от Мужей Апостольских, Поликарпа и пресвитера Иоанна Эфесского, а может быть, и от самого Иоанна, сына Заведеева, "ученика, которого любил Иисус" 1 . -- "Мы совершенно не знаем лица Его 2 , -- уверяет и бл. Августин, и прибавляет: образ Господень, от разнообразия бесчисленных мыслей, меняется" 3 : только ли от наших мыслей или от чего-то и в самом лице? Св. Антонин Мученик, паломник VI века, вспоминает, что не мог увидеть, как следует, лика Господня на одной нерукотворной иконе, achiropoiite, потому что ослепляем был чудесно от нее исходившим сиянием, а также потому, что "лик перед глазами смотрящих на него, постоянно меняется" 4 . Если нечто подобное происходит в живом лице Иисуса, насколько мы знаем его из Евангелий, то Ириней и Августин неправы: мы кое-что знаем или могли бы узнать о лице Господнем. III Старенький, плохенький, не помню где и когда мною купленный, снимок с Нерукотворного Спаса в Московском Успенском соборе, -- Им самим будто бы на полотне запечатленного и царю Авгару Эдесскому посланного Лика, -- годы и годы висел у меня на стене, так что, глядя на него слепыми от привычки глазами, я уже не видел его. Но как-то раз, задумавшись о лице человека Иисуса, я подошел к снимку, вдруг увидел его и...
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Часть текста: знают святые: Бог держит человека за руку, ведет его и вдруг покидает. «Лучше бы Он меня совсем не вел, чем так покинул!» — думает человек и чувствует себя еще более отверженным, одиноким и погибающим, чем до «обращения» к Богу. Все эти муки Паскаль хотел заглушить математикой и для этого снова принялся за прерванный пятнадцать лет назад «Опыт о конических сечениях». Но тщетно: никогда еще не говорил он себе с таким отчаянием, как в эти дни: «Все, что не Бог, не может меня утолить», и никогда еще наука не казалась ему такой бессильной наполнить бесконечную пустоту сердца его. «В эти дни он бывал у меня так часто и подолгу, что, казалось, не было у меня другого дела, кроме этого, — вспоминает Жаккелина. — Но я только следовала за ним, не убеждая его ни в чем, и видела, что он возрастает в душе так, что я не узнавала его… особенно в смирении, в покорности и в желании быть уничтоженным в человеческом почете и памяти». [141] Жаккелина радовалась за него, потому что знала, что...
Входимость: 2. Размер: 27кб.
Часть текста: от χάρις, "милость", "прелесть", по-латыни gratia. Тот же корень в слове "Харита", "богиня Прелести". -- "Радуйся, Благодатная", значит: "радуйся, Прелесть прелестей божественных! Радуйся, Харита Харит!" 1 Радостью все начинается и кончается в Евангелии -- в жизни Христа. Вот почему самое слово "Евангелие", 'ευαγγέλιον, в первом и глубоком смысле, значит не "Благая", а "Блаженная весть". Радость великую благовествую, 'ευαγγελιζομαι, -- возвещаю Евангелие, -- говорит пастухам вифлеемским Рождественский Ангел (Лк. 2, 10). Утренняя, белая, как солнце, звезда возвещает еще невидимое солнце; Христа возвещает Предтеча: Радость будет тебе и веселие, и многие о рождении Его возрадуются, -- говорит Ангел Захарии (Лк. 1, 14). И, прежде чем родился, радостно взыграл...
Входимость: 2. Размер: 22кб.
Часть текста: и «снова». В этих-то «вечных возвращениях», «повторениях», — главная мука — безысходность, бесконечность вопроса, как бы предвкушение вечных мук во времени. Каждое из этих бесчисленных «снова» — новый поворот, новая, все в том же Лабиринте, «извилина», circuitus: «я все искал, искал и не было исхода». … «Снова я спрашивал: не всеблаг ли Бог? Как же я могу желать зла и не желать добра?.. Не весь ли я создан Господом моим, сладчайшим; кто же насадил во мне это горькое семя? Если диавол, то откуда и он? Если злая воля сделала его из Ангела диаволом, то откуда она и в нем, создании Всеблагого?» Где же корень Зла? «В изволении или допущении Божием, Deo jubente aut sinente?» [252] Или «зло не есть бытие, а лишь отрицание бытия», «постепенное лишение, убыль добра»? Если «творить» — значит «вызывать из небытия — из ничего», а зло и есть «небытие», то Бог не мог бы создать мира из ничего без зла? [253] Не этим ли Бог и оправдан? Нет, еще не оправдан: если чего-то «не мог», то не всемогущ. Это во-первых, а во-вторых: не лучше ли было бы не создавать мира вовсе, чем создавать его таким, как этот мир, «лежащий во зле»? И, наконец, в-третьих: зло, хотя бы и ...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: что наши глаза, как у тех учеников эмаусских, чем-то "удержаны". Слепнут от дневного света ночные птицы, не видят солнца: так мы не видим лица Господня в Евангелии. Мы возвещаем вам силу и присутствие, παρουσίαν, -- не "второе пришествие", а вечное "присутствие", -- Господа нашего, Иисуса Христа, быв очевидцами, ἐπόπτοι, Его величья... на святой горе (Петр. 1, 16--18), где - "лицо Его просияло, как солнце" (Мт. 17, 2). Солнце Преображения -- лицо Христа в лице Иисуса, и есть равноденственная точка всего Евангелия. Так, у первого свидетеля, Марка-Петра; так же и у последнего -- Иоанна: О том, что мы видели своими глазами... возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с Иисусом Христом и чтобы радость ваша была совершенна (Ио. 1, 1--4). Ваши же блаженны очи, что видят, -- говорит и сам Господь об этой "совершенной радости" видящих. II Если бы такие, как мы, любопытствующие историки спросили учеников Иисуса, хотя бы в самый день Вознесения, какое было у Него лицо, то они, вероятно, не могли бы или не захотели вспомнить, так же как человек, только что опаленный молнией, не мог бы или не захотел вспоминать, какое было очертание у молнии. Самый вопрос, в обоих случаях, показывал бы, что спрашивающий, как бы ему ни ответили, -- ничего не понял...
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Часть текста: и Франциск. Главы XI-XX XI Внешняя жизнь Иоахима нам почти неизвестна, может быть, потому, что ее почти и не было, – вся его жизнь была только внутренней, и еще, может быть, потому, что жизнь его так же забыта и презрена людьми, как он сам. Иоахим родился в 1132 году, в городе Челико (Celico), близ Козенцы, в Калабрии, земле между тремя материками – Европой, Африкой и Азией, откуда снежные вершины Студеных Альп смотрят на два моря – Латинское, Ионическое, Западное, и Греческое, Эгейское, Восточное. [24] Воздухом всемирности дышалось здесь, в Калабрии, во дни Иоахима, так, как, может быть, ни в одной земле христианского Востока и Запада. Иноки здешних горных обителей, или, как назывались они по-гречески, «лавр», могли видеть не только одну из двух половин христианского мира, Западную, но и другую, Восточную; не только бывшее, но и будущее единство христианского человечества в Церкви Вселенской. Воздухом всемирности будет дышать и Калабрийский монах, Иоахим; одной из главных мыслей его будет соединение Церквей «от моря до моря», от Востока до Запада. [25] XII Первое забытое имя Иоахима, «Иоанн» (Jiovanni loachino), в память Иоанна Предтечи, – как бы вещий знак того, что будет и он Предтечей, но уже не Сына, а Духа. [26] Родом Иоахим – не итальянец, а норман, из древнего благородного и богатого дома. [27] Первые, в новой, христианской Европе, всемирные завоеватели, норманские викинги, дикие лебеди Севера, на крепко сколоченных, как лебяжьи груди, выгнутых ладьях своих, вспенивают воды всех европейских морей, от ледяно-серой Балтики до огненно-синих ионических волн; первые соединяют они Северо-восток Европы, где основывают Русь-Россию, с Юго-Западом, где основывают королевство Обеих Сицилий – Иоахимову родину. Кровь норманских викингов недаром течет...
Входимость: 1. Размер: 70кб.
Часть текста: размеры и пропорции человеческого тела, по образцам хороших мастеров, рисование с натуры. Сегодня товарищ мой Марко д'Оджоне дал мне книгу о перспективе, записанную со слов учителя. Начинается так: "Наибольшую радость телу дает свет солнца; наибольшую радость духу - ясность математической истины. Вот почему науку о перспективе, в которой созерцание светлой линии - величайшая отрада глаз - соединяется с ясностью математики - величайшею отрадой ума, - должно предпочитать всем остальным человеческим исследованиям и наукам. Да просветит же меня сказавший о Себе: "Я семь Свет истинный", и да поможет изложить науку о перспективе, науку о Свете. И я разделяю эту книгу на три части: первая - уменьшение вдали объема предметов, вторая - уменьшение ясности цвета, третья - уменьшение ясности очертаний". Мастер заботится обо мне, как о родном: узнав, что я беден, не захотел принять условленной ежемесячной платы. * * * Учитель сказал: - Когда ты овладеешь перспективой и будешь знать наизусть пропорции человеческого тела, наблюдай усердно во время прогулок движения людей - как стоят они, ходят, разговаривают и спорят, хохочут и дерутся, какие при этом лица у них и у тех зрителей, которые желают разнять их, и тех, которые молча наблюдают; все это отмечай и зарисовывай карандашом, как можно скорее, в маленькую книжку из цветной бумаги, которую неотлучно имей при себе, когда же наполнится она, заменяй другою, а старую откладывай и береги. Помни, что не следует уничтожать и стирать эти рисунки, но хранить, ибо движения тел так бесконечны в природе, что никакая человеческая память не может их удержать. Вот почему смотри на эти наброски, как на своих Лучших...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: по веселому побережью Партенопеи. В любимом загородном месте римлян, Байях [270] близ Неаполя, знаменитых своими целебными серными ваннами, Байях, о которых еще поэты времен Августа пели: "Nullus in orbe locus Baiis praeeucet amoenis" [271], - праздные люди наслаждались природой, такой же ленивой и сладострастной, как сами они. Ни одна тень монашеского века не легла еще на залитое солнцем побережье между Везувием и Мизенским мысом; христианства не отрицали здесь, но отделывались от него шуткой; блудницы здесь не каялись, - скорее честные женщины стыдились добродетели своей, как устаревшего обычая. Когда долетали сюда слухи о пророчествах сивилл, грозивших кончиной мира, о ханжестве и злодействах Кон-станция, о персах, надвигавшихся с Востока, о тучах варваров, растущих с севера, о затворниках, потерявших образ человеческий в пустынях Фиваиды, - счастливые обитатели этих мест, закрыв глаза, вдыхали тонкий аромат фалернских гроздий и утешались эпиграммами, во вкусе Тибулла [272] и Проперция, которые посылали друг другу в подарок: Calet unda, friget aethra, Simue innatat choreis Amathusium renidens, Salis arbitra et vaporis Flos siderum, Dione. Что-то старческое и, вместе с тем, ребяческое было на самых веселых лицах этих последних эпикурейцев. Ни свежая соленая вода морских волн, ни кипящие серные струи Байских источников не давали исцеления дряблым, зябким телам этих молодых людей, лысых, беззубых в двадцать лет, состарившихся от разврата своих предков, пресыщенных словесностью, мудростью,...
Входимость: 1. Размер: 120кб.
Часть текста: я глядел на них и были строги Их лица бледные, и предо мной Великие, бесстрастные, как боги, Они сияли вечной красотой. Но больше всех меж древними мужами Я возлюбил того, кто головой Поник на грудь, подавленный мечтами, И опытный в добре, как и во зле, Взирал на мир усталыми очами; Напечатлела дума на челе Такую скорбь и отвращенье к жизни, Каких с тех пор не видел на земле Я никогда, и к собственной отчизне Презренье было горькое в устах, Подобное печальной укоризне. И я заметил в жилистых руках, В уродливых морщинах, в повороте Широких плеч, в нахмуренных бровях — Твое упорство вечное в работе, Твой гнев, создатель Страшного Суда, Твой беспощадный дух, Буонарроти. И скукою бесцельного труда, И глупостью людскою возмущенный, Ты не вкушал покоя никогда. Усильем тяжким воли напряженной За миром мир ты создавал, как Бог, Мучительными снами удрученный, Нетерпелив, угрюм и одинок. Но в исполинских глыбах изваяний, Подобных бреду, ты всю жизнь не мог Осуществить чудовищных мечтаний И, красоту безмерную любя, Порой не успевал кончать созданий. Упорный камень молотом дробя, Испытывал лишь ярость, утоленья Не знал вовек, – и были у тебя Отчаянью подобны вдохновенья: Ты вечно невозможного хотел. Являют нам могучие творенья Страданий человеческих предел. Одной судьбы ты понял неизбежность Для злых и добрых плод великих дел — Ты чувствовал покой и безнадежность. И проклял, падая к ногам Христа, Земной любви обманчивую нежность, Искусство проклял, но, пока уста Без веры Бога в муках призывали, Душа была угрюма и пуста. И Бог не утолил твоей печали, И от людей спасенья ты не ждал: Уста навек с презреньем замолчали. Ты больше не молился, не роптал, Ожесточен в страданьи одиноком, Ты, ни во что не веря, погибал. И вот...