Мережковский Дмитрий: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "2000". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 18кб.

Часть текста: Дмитрий Сергеевич Мережковский: русский символист между религиозным и эстетическим "Что я делал на земле? Читал Евангелие" 1. Этой фразой из книги "Иисус Неизвестный" Дмитрий Сергеевич Мережковский, по мнению Георгия Адамовича, "особенно верно и точно выразил самого себя, свой творческий склад и тон" 2. Комментируя эти слова Мережковского, Адамович отмечает их скрытую подоплеку. Сводить себя только к функции читателя - вовсе не оговорка Мережковского: это сказано "с длительным отзвуком, с прекрасной и строгой простотой" 3. Сразу же необходимо сделать методологическую оговорку: поставленная проблема будет рассматриваться исключительно с культурологической точки зрения, без заявок на исчерпывающее богословское толкование. В частности, нас интересует то место, которое Д. С. Мережковский отводил концепту эстетического в своей философской системе. Важно подчеркнуть очень простую мысль, кажется, никем не отмеченную прежде: Д. С. Мережковский - фактически единственный мыслитель эпохи символизма, в котором писатель-символист (декадент) и русский религиозный философ равноценны и равновелики, в котором ни одна из этих ипостасей не вытесняет вторую на начальном этапе, как это произошло с Вяч. Ивановым, З. Гиппиус, В. Розановым и другими. Поэтому Н. Бердяев в работе "Мережковский: Новое...

Входимость: 3. Размер: 19кб.

Часть текста: символом которой была первая мировая война, перемены на карте Европы, как следствие этой войны, а также достопамятные "десять дней, которые потрясли мир", в октябре 1917 г. в России. В эти годы в Польше очутилось много больших интеллектуалов, среди них артистов и писателей из России. Польша, расположенная между Востоком и Западом, играла роль островка на пути, на котором находили краткую или продолжительную передышку те, кто, не желая примириться с переменами в недавно огромной царской империи, пробирались на Запад. Я лично пробовал свои первые шаги в журналистике. Это звучит гордо, на самом же деле выглядело очень скромно. Мне было неполных 19 лет. Я был начинающим студентом юридического факультета в одном городе, в Вильне. Желание писать появилось у меня еще в школьные годы. Нечто, что я называл "литературными фельетонами", помещал в нашей школьной газетке. Основали мы ее с коллегами еще в шестом классе виленской гимназии. Нас опекал и, собственно редактировал газетку обожаемый нами полонист, профессор Станислав Казарин. Он был не только педагог, но также - журналист и театральный критик. Со временем, он стал моим близким другом и редакционным коллегой. Одним из первых органов ежедневной печати, на страницах которой появились первые мои статьи, за моей подписью, было ...

Входимость: 2. Размер: 21кб.

Часть текста: рабочим на одном из московских заводов. «Я все своим умом кренился к Божьей правде… Много я думал, что такое жизнь, как понять ее ближе к истине. Читал сколько — социальные книги, декадентские, Евангелие. Дверь истины заперта. В последнее время стал больше прислушиваться к шуму за дверью истины». Письмо так безграмотно, что трудно не только понять, но и прочесть. Чудовищные иероглифы, детские каракули о глубочайших вопросах метафизики, мистики — о жизни, о смерти, о Боге, о вечности. Несмотря на безграмотность и косноязычие, иногда вдруг страшная сила языка, но какая-то не личная, а общая, стихийная, как в древних былинах, сказках и песнях народных. В отдельном голосе — гул голосов бесчисленных. Сила стихийная, бессознательная. Кажется, сознай себя пишущий «писателем», и все исчезнет, растворится в полуинтеллигентной, полуграмотной тусклости. Письмо — загадка почти неразгаданная, клубок мыслей и чувств, в котором все концы и начала спутаны. Но, может быть, в этой путанице — иной порядок, в этой бессвязности — иная связь, в этой безграмотности — иная грамота, не наша, не интеллигентская? Может быть, этот человек, «прислушивающийся к шуму за дверью истины», — мудрец? «Жизнью смерть страшная». «Все непонятно, все плохо, все хорошо». Не напоминает ли это изречения полумифической древности, какого-нибудь Анаксагора [7] или Гераклита Темного? [8] Слова — как монолитные глыбы, тяжкие, цельные, нераздробимые, вечные. А на обыкновенный интеллигентский взгляд — обыкновенная безграмотность, дикость, юродство и невежество. В...

Входимость: 2. Размер: 82кб.

Часть текста: строят. А как устроят, да вычистят гладко везде, так сам он в свое время и явится. При дверях уже -- скоро будет! Это говорил старик лет пятидесяти в оборванном подьяческом кафтане молодому человеку в китайчатом шлафроке и туфлях на босую ногу, сидевшему за столом. -- И откуда вы все это знаете? -- произнес молодой человек. -- Писано: ни Сын, ни ангелы не ведают. А вы знаете... Он помолчал, зевнул и спросил: -- Из раскольников, что ли? -- Православный. -- В Петербург зачем приехал? -- С Москвы взят из домишку своего с приходными и расходными книгами, по доношению фискальному во взятках. -- Брал? -- Брал. Не из неволи или от какого воровства, а по любви и по совести, сколько кто даст за труды наши приказные. Он говорил так просто, что, видно было, в самом деле не считал взятки грехом. -- И ко обличению вины моей он, фискал, ничего не донес. А только по запискам подрядчиков, которые во многие годы по-небольшому давали, насчитано оных дач на меня 215 рублев, а мне платить нечем. Нищ семь, стар, скорбен, и убог, и увечен, и мизерен, и приказных дел нести не могу -- бью челом об отставке. Ваше премилосердное высочество, призри благоутробием щедрот своих, заступись за старца беззаступного, да освободи от оного платежа неправедного. Смилуйся, пожалуй, государь царевич Алексей Петрович! Царевич Алексей встретил этого старика несколько месяцев назад в Петербурге, в церкви Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, что близ речки Фонтанной и...

Входимость: 2. Размер: 21кб.

Часть текста: была воспринята критикой как подражание одновременно Пушкину и Лермонтову. Как ни странно для литературоведа начала XXI века такое соединение, для культурного сознания конца века девятнадцатого оно было вполне реальным фактом, рассматривавшимся как совершенно естественный. Это касается не только критиков, но и, по всей видимости, самого Мережковского, который, безусловно ориентируясь на Пушкина, в то же самое время свободно вводит в повествование и явные отсылки к Лермонтову. Но все же пушкинское начало в поэме гораздо отчетливее. Семистрочная строфа, специально придуманная автором, является явным дериватом октав «Домика в Коломне», но совершенно особое значение имеет соотнесенность текста с «Евгением Онегиным», доходящая до очевидного цитирования. Видимо, именно обилие отсылок к пушкинскому тексту заставило комментатора недавнего образцового издания поэзии Мережковского К. А. Кумпан отказаться от перечисления их. Не будем этого делать и мы, ограничившись констатацией очевидного и, вне всяких сомнений, осознанного самим автором. Вместе с тем, есть в первой части поэмы одно место, которое заставляет говорить, что ориентация на пушкинское начало являлась для Мережковского не столько желанием напомнить о великом предшественнике (как то было в пушкинианском введении в поэму), сколько аргументом во внутрилитературной борьбе, закончившейся, в конце концов, торжеством символизма. Конечно, мы присутствуем лишь при ее начале, но и здесь совпадения представляются довольно очевидными, чтобы учитывать этот незаурядный текст как памятник истории если не символизма в...

Входимость: 2. Размер: 61кб.

Часть текста: напечатанную в No 7--8 "Мира Искусства". По его специальным задачам и содержанию, последний журнал вовсе не читается нашим духовенством; между тем статья эта, будучи, конечно, обращена вообще к русскому обществу, в частности "просит рассудить" гг. духовных положение вещей, ход спора, силу тезисов, к ним обращенных Д. С. Мережковским. -- "Несмотря наобилие речей г-на Мережковского, я не ясно понимаю" или "не понимаю вовсе, что он говорит", или "чего он хочет": так заявляли не раз (напр., M. A. Новоселов) в религиозно-философских собраниях. Ну, вот как бы в ответ на эти недоумения, и перепечатывается эта статья в "Нов. Пути", который уже читается всеми участниками и гостями религиозно-философских собраний, да и вообще обильно читается духовенством. В. Р. Года три назад, на видном месте газет печаталось о трагическом происшествии, имевшем место в Петербурге. Англичанин со средствами и образованием, но не знавший русского языка, потерял адрес своей квартиры ...

Входимость: 2. Размер: 11кб.

Часть текста: характер, все они решают какую либо религиозную проблему, а потому мы должны прежде всего видеть в нем религиознаго мыслителя. Д. С. Мережковский, как религиозный мыслитель, является порождением, а вместе с тем и одним из родоначальников того религиознаго движения, которое появилось в среде русской интеллигенции в самом конце девятнадцатого века и которое потом сгруппировалось около религиозно-философскаго журнала "Новый путь". В этом журнале помещались отчеты о собраниях и заседаниях религиозно-философскаго кружка и статьи "новопутейцев". Определить одним словом сущность этого движения было бы очень трудно, так как входили туда люди самых различных настроений и миросозерцаний, начиная от "либеральных батюшек", создавших впоследствие "обновленческое" движение в церкви и кончая В. В. Розановым, в то время неистово защищавшим "право плоти" в религиозной жизни человека. Однако, судя по тому интересу к "Новому пути", который проявляло тогдашнее общество, в...

Входимость: 1. Размер: 33кб.

Часть текста: «Оплакивается, как умерший, а потом воспевается и славится, как воскресший» (ad Iesec., VIII, 14). Это значит: смерть и воскресение Бога — тайна Христова предречена тайной Адонисовой-Таммузовой. Вот чему пришли поклониться «волхвы с востока». III «Волхвы» — волшебники, «маги», «халдеи», мудрецы вавилонские, звездочеты и звездопоклонники. Звезда, которую видели они на востоке, есть звезда утренняя, наша Венера, Иштар (Ištar) вавилонская. Восход ее указывал начало празднества Таммузова, плача о боге умершем, ликования о воскресшем, всюду, где почитался Таммуз-Адонис, от Вавилона до Столпов Геркулесовых. IV Сим и Иафет, семиты и арийцы, разделенные всегда, или, по крайней мере, за память человечества, в языке, духе и крови, соединяются в таинственном имени этой звезды: по-семитски, вавилонски Ištar, по-финикийски Astarte; и в языках арийских то же имя: в санскрите star, в авесте stare, в греческом, в латинском astrum, stella, в немецком Stern, во французском astre. Так во всех веках и народах всемирно-исторических, от той незапамятной древности, когда «по всей земле был один язык» (Быт. XI, 1), до наших дней, имя Иштар, звезды Вифлеемской — одно. Как будто из одной колыбели к одной и той же Звезде Утренней только что проснувшееся человечество подняло глаза свои и назвало ее одним и тем же именем. В небе светлеющем, во исполнение пророчеств, Я восхожу, восхожу в совершенстве. Я — Иштар, богиня закатная, Я — Иштар, богиня рассветная. (Р. Dhorme. La relig. Assyro-Babyl., 56) V Ištar— имя небесное, а земное — Mami. Обе половины человечества, семитское и арийское, соединяются и в этом имени земном: в языках семитских и арийских — один и тот же корень: mater — ma. Как будто и он...

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: Неаполе или Венеции, скорее тусклые и однообразные, но зато очертания далеких холмов, деревьев на горизонте, средневековых зданий, — каждая форма, каждая выпуклость точно из особенного драгоценного вещества. Живешь в этом солнечном свете, в этом воздухе, как в непрерывном сне. По этому берегу мутного Арно ходил Данте Аллигиери и обдумывал «Божественную комедию». От каждого стиха мрачной поэмы веет флорентийским воздухом, на страшных описаниях «Ада» виден как будто слабый отблеск этого нежного солнца. Вот на склоне горы, среди кипарисов, вилла Пальмьери, где происходило знаменитое собрание дам и кавалеров, рассказывавших друг другу сказки во время флорентийской чумы, как о том передает веселый Боккачио в «Декамероне». Вот холм, где некогда была обсерватория Галилея. Вот дом Микель-Анжело Буонаротти. Я вхожу в него, вижу его рисунки, модели и рукописи. Вот народная площадь;[1] собор Marie del Fiore;[2] «райские» двери крестильницы, вылитые из бронзы великим Гиберти; Венера Медичейская… Это сделал на маленьком клочке земли маленький народ. Что это были за люди — как они жили, как были не похожи на нас, сильные и свободные! Дворец Питти,[3] в котором собраны самые нежные, воздушные создания кисти Рафаэля, Бартоломео, Тициана, Мурильо, Джиорджионе, весь построен из огромных кусков дикого камня, даже неотесанного. Эти люди так любили все простое, прямо вышедшее из рук природы, что боялись исказить первобытную красоту камня, обтесывая и сглаживая неровности. Глыбы нагромождены на глыбы, в основании дворца, точно скалы; столь...

Входимость: 1. Размер: 54кб.

Часть текста: М. О. Цетлина о "Верстах", где они меня защитили от Святополка Окаянного 1 . Я хотел бы поблагодарить самого Цетлина, да не знаю, где он сейчас, а на пересылку летних писем не очень надеюсь. Жду главы из "Мессии" в "Днях" 2 . Очень прошу Вас и Алданова, когда появится в "Днях" отзыв о новой книжке "Совр<еменных> Записок", то сделать так, чтобы не замалчивали "Мессию", как это делали до сей поры под благовидным, но недостаточным предлогом, что о романе-де "нельзя судить, пока он не кончен" 3 . Алданову я об этом тоже напишу. Посылаю Вам отзыв Томаса Манна обо мне из "Свободы" 4 . Отзыв этот в искаженном виде и на спине у Шмелева появился в "Возрождении" 5 . М<ожет> б<ыть>, найдете возможным напечатать его в "Днях" 6 . Мне дорого то, что там упоминается о "Тайне Трех", которую русские читатели так мало знают. Очень хотелось бы что-нибудь послать для первого номера "Нового Дома" 7 . Думал было послать перевод IV (мессианской) Эклоги Виргилия 8 . Но сейчас просмотрел и вижу, что без комментариев будет непонятно, а они были бы слишком громоздки, да и нет сейчас под рукой нужных материалов. Много у меня мыслей и о современной литературе; и все это легко бы сказал на словах, а писать...

Поиск по творчеству и критикеCлово "2000"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "2000"