Поиск по творчеству и критике
Cлово "XXXVIII"
Входимость: 2. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 62кб.
Входимость: 1. Размер: 82кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 83кб.
Входимость: 1. Размер: 32кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 128кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 34кб.
Часть текста: знания», — который погубил Матерь Жизни, Еву: И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла его и ела. (Быт. 9, 16; 3, 4–6). Это и значит: «Высшее блаженство для человека в знании», — не в самом бытии, а в его отражении; не в том, чтобы человеку быть в Боге, а чтоб «быть, как Бог». «Эти люди, как боги, elli son quasi dei», — говорит Данте о людях, достигших высшего знания.[802] Знание и Вера, в первоначальном согласии, подобны двум близнецам в одной колыбели. Каину и Авелю. Но, выросши, Каин восстает на Авеля, Знание — на Веру, в братоубийственной распре. Будет ли когда-нибудь распре положен конец, совершится ли великое чудо примирения воскресшего Авеля с убившим его Каином, — нового, верующего Знания — с новою, знающей Верой? Этот вопрос, не только не разрешенный, но и не услышанный святыми в церкви, грешным Данте, первым, услышан и поставлен в миру, в двух книгах: в «Пире» и в «Комедии», или точней, в «Пире» и в «Аде», или еще точнее, где-то между «Адом» и «Пиром». Как ни трудно поверить, что «Пир» одновременен «Аду», — это несомненно. В 1308 году кончен «Ад», а «Пир» начат между 1306 и 1308 годами: следовательно, обе книги пишутся вместе.[803] В 1291 году, вскоре по смерти Беатриче, когда появляется «Жалостливая Дама», Donna pietosa, будущая «Прекрасная Дама Философии», — Данте изменяет первой любви своей к Беатриче для этой, второй. Та же измена повторяется и в 1307 году, так что шестнадцати лет любви как не бывало: точно проснувшись от страшного сна — Ада, он все начинает сызнова, с того же времени и места, когда и где заснул: снова выходит из «темного леса, selva...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: краю пустыни, царства смерти, Сфинкс подымает голову, чтобы первому увидеть воскресное солнце. IV Когда Матерь с Младенцем бежала в Египет, то, утружденная дневным путем, не отдыхала ли под сенью пирамид, у подножия Сфинкса? Не чернели ли над Ними, над Младенцем и Матерью, в звездном небе треугольники вечных гробниц? Не улыбался ли Им каменный лик Бога-Зверя? V Incipe, parve Puer, risu cognoscere Matrem! «Мать Свою начни узнавать с первой улыбкой, Младенец!» — вот мессианское пророчество Вергилия. Улыбка Младенца — улыбка Сфинкса: тайна обоих одна. Только и ждал Его весь Египет, только и думал о Нем, о Боге, пришедшем на землю, чтоб умереть и воскреснуть. VI Каждый народ велик тем, что находит. Что нашел Египет? Бога. «Египтяне — благочестивейшие люди», — свидетельствует Геродот. «Почти весь мир научили они поклоняться богам, и мы знаем, что боги обитали и доныне обитают в Египте», — говорит один язычник-эллинист IV века по Р. X. «Наша земля — всего мира...
Входимость: 1. Размер: 80кб.
Часть текста: Гармонии душа моя полна, И сердце рифм и нежной грусти просит. Ну, что же, с Богом! Вольную ладью Предав волнам, я счастлив и пою. II Пою опять... О, слезы вдохновенья, Кто вами плакал, кто хоть раз вкусил От муки творческой, тому нет сил Молчать, и нет возврата и спасенья: Он сердце музе строгой посвятил. Что слава, радости, любовь земная? Он был подобен Богу, созидая! III Но я вернусь к Забелину. Исчез Батумский берег; запах нефти, лес, Под солнцем в лужах буйволы, дремотой Объятые, туманный свод небес, Стоячая вода, тростник, болото, Имеретины в серых башлыках И зелень кукурузы на полях. IV Сурам. Долины, сосны, водопады; В лицо пахнула свежая струя, Меж гор цветущих – снежные громады, И сладостен, как трели соловья, В тени жасминов звонкий шум ручья. А там, на скалах, в думы вековые Погружены развалины седые. V Сергей на тройке мчится; вот Боржом; Как с братом брат, обнялся с Югом нежным Здесь наш родимый Север, и в одном Они слились лобзанье безмятежном. Улыбка Юга – в небе голубом, А милый Север – в воздухе смолистом, В бору сосновом, темном и душистом. VI Кура гудит, бушует, и волнам Протяжно вторит эхо по лесам, И жадно грудь впивает воздух горный, И стелется роскошно по холмам Сосна да ель, как будто бархат черный, Как будто мех пушистый, и на нем Лишь стройный тополь блещет серебром. VII О, если вы из городов бежали, Чтоб отдохнуть от жизни и людей, — Туда, под тень дубрав, туда скорей!.. Там шум лесной баюкает печали, Там можно спать под пологом ветвей, На свежем мху, на шелковой постели, Как только спят в родимой колыбели. VIII Сергей в Боржоме комнатку нашел, И зажил он, спокойный и счастливый, Совсем один; приносит чай и пол Ему метет старик-грузин плешивый; Он...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: Атлантиды. Глава 3. Из Атлантиды в Европу 3. Из Атлантиды в Европу I В самом начале XX века, в развалинах Кносского дворца на о. Крите, найден древний, языческий крест, гладкий, из бело-серого, волнистого мрамора, восьмиконечный, равнобедренный, до того по виду схожий с нашим христианским крестом, что присутствовавший при находке греческий священник перекрестился и поцеловал его «с неменьшим благоговением, чем, должно быть, поклонялись ему древние», замечает английский археолог, Артур Эванс, открывший Кносс (Art. Evans. Palace of Monos, 517). Может быть, священник не так ошибся, как это кажется нам: поклонился в чужом кресте своему, потому что ведь и тот был знаменьем страдающего бога-жертвы, чье первое имя нам неизвестно, а имена позднейшие – ханаано-израильское – «Адонай», «Господь мой», и греческое – «Адонис». Только тенью нашего креста был тот, критский, как только тенью жертвы Голгофской, был тот, безыменный, бог, но святостью тела и тень свята. Кносский крест относится к середине или началу второго тысячелетия – временам до-Моисеевым; но подобные этому кресты могли быть и раньше, во времена до-Авраамовы: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь». II Кносский крест даже более похож на нынешний христианский, чем на Голгофский, – орудие римской казни, виселицу-кол, stauros, с не пересекающей его, а только наложенной и прибитой к нему перекладиной для рук, patibulum, так что виселица напоминает латинское Т, Иезекиилево tau (Dussaud, Les civilisations préhelliniques, 373), или выжженные на лобных костях пещерных женщин Ледниковой древности, вероятно,...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: — большей частью гавани, и не заходит в глубь страны. Всюду, на пути своем, встречает он синагоги Иудейского Рассеяния, с готовыми для него ячейками из «прозелитов», «чтущих Бога», язычников, — не только помощь, но и помеху, — свинцовый на ногах его груз: следуя за ним по пятам, разрушают они все, что он сделал. [27] Внутренние, впрочем, в самой Церкви, враги — «лжебратия», для него еще опаснее внешних: эти разрушают извне, а те — изнутри. Глухи остаются к проповеди его и язычники, «мудрые и сильные мира сего»; слышат ее только слабые, «глупые», «ничего не значащие», — рабы, женщины и дети, — «сор для мира», «прах, всеми попираемый». Он и сам такой же: бедный из бедных, мелкий ремесленник, и вся «похвала» его в том, чтобы никому не быть в тяжесть. «С ними (Акилой и Приской) остался он, по одинаковости ремесла» — шатрово-обойного (Д. А. 18, 3). Так же, как все раввины, Павел, до конца дней своих, будет зарабатывать себе хлеб насущный ремеслом: «хлеба ни у кого не ели мы даром» (II Фес. 3, 8). — «Помните, братья, труд наш и изнурение, ночью и днем, чтобы не отяготить никого из вас» (I Фес. 2, 9). Письма за него пишут другие, потому что некогда писать самому; только «приветствие», что служит «знаком» подлинности, во всяком письме, пишет собственноручно (II Фес. 3, 17). «Видите, какими большими буквами, pelikois grammasin, я написал вам», — хвалится он простодушно (Гал. 6, 11). Буквы, может быть, большие оттого, что мелко не может писать пальцами, окоченелыми от тяжелого, чесального гребня на ткацко-обойном станке. [28] Вот где малое больше великого. Руки Иисуса-плотника, в Назаретские дни, может быть, так же...
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Часть текста: — знамение крестное, смертное, но не воскресное. Мы знаем, что Христос воскрес, но как воскресал, не знаем, не видим, не слышим, не чувствуем. Приближение постепенности к прерыву, необходимости к чуду, тела Умершего к телу Воскресшего, брезжущий свет воскресения — все это невообразимо для нас. Этого мы не знаем и знать не хотим или не смеем. Египет смел. Пять тысяч лет только и делал, что вдумывался, вглядывался в это с неустрашимою пытливостью. III В ряде последовательных образов, как бы в мгновенных снимках для кинематографа, изображается постепенно воскресающее тело Озириса: по телу мертвеца сначала пробегает слабое содрогание, как по телу куколки, в которой шевелится готовая выпорхнуть бабочка; потом медленно-медленно он подносит руку к лицу, как просыпающийся от глубокого сна; сгибает колени, ищет ногами упора; наконец с усилием все тело приподымается выше и выше и вдруг встает из гроба, вскакивает, как бы взлетает с божественною легкостью. Изображения эти так «внушительны», что рождают не мысль в уме, а ощущение в теле. «С ним сделалось то, что бывало с ним в вагоне железной дороги, когда думаешь, что едешь вперед, а едешь назад, и вдруг узнаешь настоящее направление» («Смерть Ивана Ильича» Л. Толстого) Кто знает, жизнь не есть ли смерть, А смерть не есть ли жизнь? (Euripid. Fragm., ар. Plat., Gorg.) IV Да, это не в уме, а в теле загорается: глядя на любящих — хочется любить, на...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: пало». Поэтов тьма – поэзии не стало. IV Нам скорбь приятна: все мы влюблены В свою печаль и собственным напевам, Слезам, тоске, всему, чем мы полны, Уж слишком много придаем цены — А жизнь для нас противна. Старым девам Лет под сорок прилична эта грусть... Но, Боже мой, мы знаем наизусть V Сердец разбитых стоны и признанья. Нам, наконец, чувствительная ложь И Надсону плохие подражанья Наскучили!.. Как Надсон ни хорош, А с ним одним недалеко уйдешь. Порой стихи у нас по форме дивны, Но все-таки мы слишком субъективны. VI О, кто найдет для музы новый путь, Кто сделает искусство не забавой, А подвигом, кто даст нам отдохнуть На красоте спокойной, величавой, Кто в дряхлый мир сумеет жизнь вдохнуть, Кто воскресит твои живые струны, Наш царь, наш бог, учитель вечно юный, VII Счастливый Пушкин? Да, в ужасный век Сумел ты быть свободным и счастливым. И ты страданья знал, каких вовек Не знали мы, но умер горделивым И не роптал, – и, жалкий род калек, Тебе, гигант, дивимся мы с любовью, — Твоей спокойной мощи и здоровью. VIII Восторженным в стихах нетрудно быть, Но, забывая собственное горе, В гармонию печаль преобразить, В своей душе, как свод небесный – в море, Весь мир и всю природу отразить, — Вот цель поэтов, Богом вдохновенных, Что потрудней элегий современных IX И нашей модной «скорби мировой». В тебе, о Пушкин, счастье и покой; Ты примиряешь с жизнью, утоляя Нам жажду сердца вечной красотой. Не как вино, а как вода живая, Не как духи, как аромат лесов — Святая прелесть пушкинских стихов. Х Но, впрочем, как бы ни были мы плохи, А надо жить: искусство – не игра. Мне кажется, что бросить нам пора Элегий томных жалобные вздохи, Все эти пробы детского пера, Альбомные...
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: набит Кредитными рублями! Пусть отважно Их мысль в надзвездной области парит: Пробудит вдохновенье аппетит Для ужина. Но с пустотой желудка Лирический восторг – плохая шутка! II На крыльях грез в какой-то чудный край Летишь, бывало. Вдруг жена подходит: «Прекрасно, милый друг, – пиши, мечтай!.. Вот до чего поэзия доводит, — Сегодня нет обеда! Так и знай»... Она права, скажу я между нами: Не будешь сыт красивыми стихами. III Роптать и мне случается порой: Зачем я не сапожник, не портной? В хорошем сюртуке или ботинках Есть польза несомненная: простой, Понятный смысл, – а в звездах и в росинках, И соловьях – какой в них толк – для тех, В ком вдохновенье возбуждает смех? IV Забавный титул юного поэта Мне надоел. Что может быть скучней, Как вечно у редакторских дверей Стоять с портфелем? Слушаясь совета Серьезных и практических людей, Забуду с музой ветреную дружбу, Остепенюсь и поступлю на службу. V Когда пустое место наполнять Типографу приходиться в журнале, Поэту позволяют выражать Свои восторги, думы и печали Стихотвореньем строчек в двадцать пять, — Никак не более. Вошло в привычку У нас стихи печатать «на затычку» , — VI Как говорил покойный Салтыков... И, может быть, испуганный читатель, Взглянув на ряд моих несчетных строф, Воскликнет: «Да хранит меня Создатель Читать роман в две тысячи стихов!» Он прав. Мне эта мысль тревожит совесть… Но делать нечего, – окончу повесть. VII Сергей вернулся в Петербург: дома В тумане желтом, дождь, гнилая осень, Октябрьских полдней серенькая тьма... Ему здесь душно: давят, как тюрьма, Глухие стены. Запах южных сосен, Лазурь небес припоминает он На грязных, темных улицах, как сон. VIII Кругом все то же... Дни его так пусты... Знакомый красный дом, городовой, И вывеска над лавкой мелочной С изображеньем хлеба и капусты... ...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: колоссов, как на поле битвы гигантов. Такое поле битвы — весь Египет. III В Бибан-эль-Молуке, Долине Царей, бесчисленные мумии разбросаны, раздеты, раздроблены. Стопы проходящих топчут члены некогда тщательно набальзамированных тел, или напитанные драгоценными смолами ткани, в которые они были закутаны. «Бедуины мои выбрасывали копьями тысячелетние трупы» (А. Норов. Путешествие в Египет, II, 91). Весь Египет — такой обесчещенный труп. IV «Я — Озимандий, царь царей. Кто хочет быть велик, как я, да узрит, где я покоюсь, и да превзойдет создания мои», — так гласила надпись на одном колоссе, поверженном в Мемнонии (Диод. Сицил.). Но от величия царя Озимандия не осталось даже имени. V «Я никогда не забуду, как на восходе солнца вдруг две гигантские тени быстро потянулись от колоссов Мемнона по всей долине разрушения и полегли главами своими на хребте Ливийских гор, там, где погребен их фараон» (А. Норов, II, 91). Такие тени — все тысячелетия славы египетской. VI «О, Египет,...
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Часть текста: что оно небесное, а про то, что человек в земном виде не может перенести. Надо перемениться физически или умереть. Это чувство ясное и неоспоримое. Как будто вдруг ощущаете всю природу и вдруг говорите: да, это правда. Бог, когда мир создавал, то в конце каждого дня создания говорил: „Да, это правда, это хорошо“. Это… это не умиление, а только так, радость. Вы не прощаете ничего, потому что прощать уже нечего. Вы не то что любите, — о, тут выше любви! Всего страшнее, что так ужасно ясно, и такая радость. Если более пяти секунд, то душа не выдержит и должна исчезнуть. В пять секунд я проживаю жизнь и за них отдал бы жизнь, потому что стоит. Чтобы выдержать десять секунд, надо перемениться физически» (Кириллов, в «Бесах» Достоевского). Ни Кириллов, ни сам Достоевский не подозревают, конечно, что здесь прикасаются к сокровеннейшей тайне Египта. «Бесноватый» Кириллов находится в средоточии того вертящегося смерча, из которого выйдет русская и, может быть, всемирная...