Мережковский Дмитрий: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "HIST". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 25кб.

Часть текста: был величайшим в мире безумцем». В 1212 году, в дни св. Франциска, был «Крестовый поход детей». Тысячные толпы мальчиков и девочек, точно вдруг сходивших с ума, шли с севера Европы на юг, и ничто не могло их остановить; по морю, как по суху, думали пройти, чтоб освободить Святую Землю от ига неверных, а другие и этого не думали и, когда их спрашивали, куда и зачем они идут, – отвечали: «Не знаем!» Большая часть их погибла. [220] Так же и дети св. Франциска не знают, куда идут. Если бы знал он сам, то, может быть, христианское человечество не было бы там, где оно сейчас. LXXXII «Внутренняя музыка, звучавшая в сердце его, изливалась иногда и наружу… Видели мы своими глазами, как, подняв с земли дощечку, клал он ее себе на левую руку и, взяв палочку или прут, согнутый ниткою, в правую руку, водил им по дощечке, как смычком, делая такие же точно движения, как играющий на скрипке, и пел при этом, часто на французском языке, хвалу Иисусу». Так же, вероятно, как Павел, бывал Франциск в такие минуты «восхищен до третьего неба, где слышал глаголы неизреченные, которые человеку нельзя пересказать» (II Кор. 12, 2–3). Эта немая музыка св. Франциска больше всех на земле слышимых звуков и слов. Не было бы, может быть, без нее ни «Божественной Комедии» Данте, ни Девятой симфонии Бетховена. Но это «восхищение» кончалось всегда слезами. [221] Плакал должно быть, о том, что не мог сказать ни людям, ни Богу. о самой главной радости своей, – свободе в Духе. LXXXIII «О, если бы знали братья обо мне все , – как бы они пожалели меня!» – скажет он, умирая. [222] Но не знали тогда, – не знают и теперь. Если верить легенде, св. Франциск по земле не прошел, а пролетел, как Серафим, хотя и распятый; но за что распят и кем, мы не узнаем и креста не видим: он заслонен...

Входимость: 4. Размер: 33кб.

Часть текста: Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою. И, вошедши в дом, увидели Младенца с Мариею, матерью Его, и, падши, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Матф. II, 1 — 11). II Св. Иероним говорит: «Вифлеем, ныне для нас святейшее место земли, о коем Псалмопевец поет: Истина возникла из земли, — осеняем был некогда рощею Таммуза или Адониса, и в вертепе том, где Христос Младенец плакал, оплакивался древле Венерин возлюбленный» (Epist., 49, ad Paulin.). «Оплакивается, как умерший, а потом воспевается и славится, как воскресший» (ad Iesec., VIII, 14). Это значит: смерть и воскресение Бога — тайна Христова предречена тайной Адонисовой-Таммузовой. Вот чему пришли поклониться «волхвы с востока». III «Волхвы» — волшебники, «маги», «халдеи», мудрецы вавилонские, звездочеты и звездопоклонники. Звезда, которую видели они на востоке, есть звезда утренняя, наша Венера, Иштар (Ištar) вавилонская. Восход ее указывал начало празднества Таммузова, плача о боге умершем, ликования о воскресшем, всюду, где почитался Таммуз-Адонис, от Вавилона до Столпов Геркулесовых. IV Сим и Иафет, семиты и арийцы, разделенные всегда, или, по крайней мере, за память человечества, в языке, духе и крови, соединяются в таинственном имени этой звезды: по-семитски, вавилонски Ištar, по-финикийски Astarte; и в языках арийских то же имя: в санскрите star, в авесте stare, в греческом, в латинском astrum, stella, в немецком Stern, во французском astre. Так во всех веках и народах всемирно-исторических, от той незапамятной древности, когда «по всей земле был один язык» (Быт. XI, 1), до наших дней, имя Иштар, звезды Вифлеемской — одно. Как будто из одной колыбели к одной и той же Звезде Утренней только что проснувшееся человечество...

Входимость: 4. Размер: 29кб.

Часть текста: чтобы лучше видеть наготу христианских мучениц, закрывавших ее только волосами, как Ева в раю. Девственная прелесть ее отражалась как вечное солнце в фокусе изумрудных огней Неронова очка. Qualkis artifex pereo! «Какой во мне погибает художник!» — скажет он, умирая. Матери своей, только что им убитой, еще непростывшее тело будет судить, как художник, глядя на него, может быть, сквозь тот же изумруд. [77] Жадно смотрит, как бешеный бык подымает на рога обнаженные тела мучениц, и влачит их, и топчет на окровавленном песке арены; жадно вдыхает сладострастный запах крови, пиро-начальник, архитриклин ужасной вечери, — тот, кому поклонятся люди и скажут: «Кто подобен Зверю сему, и кто может сразиться с ним?» (Откр. 13, 4). Были и другие игры, еще более ужасные. Медленно выползал на арену из подземного логова-клетки, cavea, огромный леопард или пантера, подкрадывался к привязанной к столбу, обнаженной до последней наготы, четырнадцатилетней девочке, и, когда становился на задние лапы, звериная шкура полуспадала с него, и вдруг из-под нее обнажалось человеческое лицо, страшнее звериной морды, — как бы лицо самого диавола. Кинувшись на девочку, он утолял на беззащитном теле гнусную похоть, под неистовый рев и рукоплескания шестидесятитысячной толпы, узнававшей «кесаря-бога» в звере. [78] А после того Дорифер, палач и «супруг его возлюбленный», делая вид, что убивает зверя, убивал ее. [79] Но, может быть, в последний миг сходил к ней, на кровавое ложе, Христос Жених. LXXII Адом на земле сделался Рим для христиан в эти страшные...

Входимость: 3. Размер: 27кб.

Часть текста: Monstrum, «чудовищем», называет она этот, в самом деле, чудовищно нелепый здесь, в блаженной пустыньке Нищих Братьев, «Серафимском раю», каменный дом – первенец всего того великого или только огромного зодчества, которое мы называем «культурой», «цивилизацией». Кровельные черепицы сдирает с этого дома Франциск, как чешую с допотопного, бывшего, или апокалипсического, будущего, Зверя-Чудовища. «Это наш дом, а не твой», – остерегают Франциска воины пророчески. – «Ваш дом – Град Божий, Civitas Dei, жалкая глиняная мазанка, а наш, – Град Человеческий (что может быть и „диавольский“, Civitas diaboli, – они еще не знают), – этот великолепный каменный дом». Так, от разрушителя – «возмутителя всесветного», такого же, как Павел, как сам Иисус, – от св. Франциска, святого «Коммуниста» – «Противособственника», защищают грешные воины «Святую Собственность». LII Кажется, Данте не очень любит Франциска, хотя и знает, что надо, и хотел бы очень любить. [143] Но кое-что все-таки глубоко понял Данте в рыцарской любви Франциска к «Прекрасной Даме, Бедности», – может быть, по опыту своей любви к Беатриче; понял, во всяком случае, что эта любовь, которая нам кажется иногда неживой, недействительной, потому что слишком бесплотной, – на самом деле входит в плоть и в жизнь. Отроком еще, бежав от отца к этой Даме, которой, так же как Смерти, никто не открывает дверей...

Входимость: 2. Размер: 44кб.

Часть текста: к отцам своим, насыщенный днями, "один из счастливейших людей" на земле, по свидетельству Иосифа Флавия 2 , и не усомнится, вероятно, до конца, что спас Израиля, а может быть, и все человечество от великого Обманщика. И посмертную память сына своего возлюбленного дьявол сохранит чудесно: в голову никому не придет за две тысячи лет христианства, что настоящий убийца Христа первосвященник Анна. "Анна и Каиафа", -- говорили в те дни о двух первосвященниках, хотя Анна (по-еврейски Hanan) давно уже не был первосвященником: так называли его, и даже всегда впереди Каиафы, не только из глубокого почтения, но и потому, что полною в Синедрионе властью обладал он один; зять же его Каиафа, действительный первосвященник, был только слепым и послушным орудием Ганана 3 . Мудрый политик, потому что скептик и циник совершенный, как и все вообще саддукеи; не веровавший "ни в духа, ни в Ангела" (Д. А. 23, 8), а может быть, и ни в Бога, ни в дьявола, -- веровавший только в закон Моисеев и Кесарев, пуще же всего -- в золотой римский динарий, -- на все остальное смотрел Ганан с вечной усмешкой мертвого черепа, как царь Соломон-Екклезиаст: кружится, кружится ветер на ходу своем и возвращается на круги свои. Все, что было, то и будет: все суета и томление духа... Вышло из праха и в прах отойдет (Еккл. 2, 11; 3, 20). II Странное для него, смешное и нелепое шествие Мессии, Царя на осле, мог видеть Ганан из окон загородного дома своего в Ханейоте (Khaneїoth), на горе Елеонской 4 , и, вспомнив недавнее постановление Синедриона: взять Иисуса под стражу (Ио. 11, 57), -- мог подумать: "Стоит ли такого брать? Шут на осле. Пусть поиграет народ в Мессию, -- чем бы дитя ни тешилось!" Но в ту же ночь, узнав, что произошло в Храме, может быть, решил:...

Входимость: 2. Размер: 57кб.

Часть текста: [321] Кажется, нечто большее, чем только детское тщеславие, – то, что он называет себя, Михаила Сервета, «Михаилом Архангелом» – вестником Конца, – может быть, тем не названным Ангелом Апокалипсиса, который «клялся Живущим во веки веков, что времени больше не будет» (Откр., 10:6), или тем другим, тоже не названным, «летящим по середине неба, который имел Вечное Евангелие » (Откр., 14:6). К будущему весь устремлен Сервет – к концу Всемирной Истории, Апокалипсису, а Кальвин – к прошлому – к Ветхому Завету, началу Истории. Самое огненное, движущее слово для Кальвина: было , а для Сервета: будет . [322] Но если первая и последняя цель Реформации – не то, чем христианство было, а то, чем оно будет, то Реформатор, в вечном смысле этого слова, – не Лютер и не Кальвин, а Сервет. Он один предчувствует то «противоположное согласие» (concordia discors), двух Заветов – Отца и Сына в Духе, – которого ни Кальвин, ни Лютер, да и почти никто в христианстве после Иоахима Флорского, не предчувствовал; он один знает, что христианству суждено исполниться под знаком не Двух, а Трех – Отца, Сына и Духа. «Сколько раз я тебе говорил, что ты – на ложном пути, допуская чудовищное разделение трех Лиц в Существе Божием», – пишет Сервет Кальвину уже в 1546 году, за семь лет до костра. «Полно тебе извращать Закон против меня, как будто ты имеешь дело с иудеем. Так как ты не различаешь язычника от иудея и христианина, то я тебя научу различать их как следует»....

Входимость: 2. Размер: 34кб.

Часть текста: став на колени, молился и будет молиться за Безграничное Существо, Которому он отдаст все, что сам имеет, а также все, что и вы имеете, для вашей же собственной пользы и для Его Славы», [1] — говорит Паскаль читателям своим, и, чтобы понять его как следует, это надо помнить: слово его — молитва за тех, кто читает его, кем бы они ни были — умными или безбожниками; [2] за тех, которые не только читают его глазами, но и принимают его сердцем; за тех особенно, которые следуют за его словами: «Посмотрите, как они стонут» [3] Люди наших дней начали понимать, чем для них может сделаться Паскаль, только во время Великой Войны. «Там, в огне и крови окопов, „Мысли“ Паскаля были как бы нашим предсмертным Причастием», — вспоминает один из его читателей, и другой: «Некогда мы видели вблизи жизнь, вдалеке — смерть, и еще дальше — вечность… Мы теперь на той же высоте, на какой был и ты, наш великий друг, Паскаль». «Ты нас опередил и встретил нас именно там, где ты был нам нужнее всего». [4] Кажется, вернее было бы сказать: мы не «на той же высоте», как Паскаль, а над той же бездною. Быть или не быть христианству? — на этот вопрос никто, за триста лет от дней Паскаля до наших, не ответил так, как он отвечает: «Быть». К будущей вселенской Церкви — необходимому условию для того, чтобы христианство было, никто не приблизил нас так, как приближает он. Если люди наших дней, на пороге второй Великой Войны, все еще не могут понять так хорошо сказанных слов Паскаля, то они, может быть, их никогда и...

Входимость: 2. Размер: 31кб.

Часть текста: сдан Карлу. Но на самом деле герцог Бургундский пользуется этим временем, чтобы укрепиться в Париже, а герцог Бедфорд, вызвав подкрепления из Англии, укрепляется там же, и английский король, малолетний Генрих VI, готовится вступить во Францию, чтобы венчаться в Реймсе. Герцог Бургундский объявлен наместником Парижа и всего французского Севера, «регентом Франции». Все зависит от него: он может сделать Францию какой ему угодно — французской или английской. [280] Жанна чувствует, что держат ее в стороне от всего; герцогу Бургундскому не верит и хорошо видит все его обманы-западни. «Этим перемирием я недовольна и не знаю, сохраню ли его; но если и сохраню, то только ради чести короля», — пишет она гражданам Реймса. [281] «Мир мы добудем не иначе как на конце копья», — думает Жанна вместе с маленькой кучкой последних верных друзей своих — «войском Девы» — герцогами Аленсонским, Бурбонским, Барским и графом Вандомом — все очень молодыми людьми, почти мальчиками. [282] Все остальные этого не думают, и хуже всего то, что вернейшие слуги короля, лучшие люди Франции, жаждут «изменнического мира» с Англией. Все говорят королю о безмерных народных бедствиях и о «преступном безумии войны». «Все мы верно служили вам, государь, но душа наша унижена до праха, и утроба наша прильнула к земле, — пишет Карлу Жювенель дэз-Урсин, будущий архиепископ Реймский. — Вырыть бы общую могилу и толкнуть нас всех туда… Видя в этом королевстве такое лютое тиранство, весь народ как бы лишился рассудка, ропщет и проклинает вас и всех, кто с вами… Если бы пришел какой-либо сильный государь и восстановил справедливость, то, будь он даже сарацином, обезумевшие люди отдались ...

Входимость: 2. Размер: 37кб.

Часть текста: Великой Матери богов Азийской — Иштар-Мами вавилонской: душа Вавилона, душа всей Азии — в Гераклитовой мудрости. «Из противоположного возникает прекраснейшая гармония; из противоборства рождается все» (Fragm. 8). Это и значит: все рождается из противоборства и согласия двух начал в третьем, из Тайны Трех. III «Бог есть день — ночь; зима — лето; война — мир; сытость — голод: в Боге все противоположности» (Fragm. 67). Анантиизмом, «философиею противоположностей» можно бы назвать всю мудрость Гераклита, мудрость вавилонскую по преимуществу. IV По тому же учению: «Добро и зло соединяются в действии, как противоположные части лиры и лука». Соединяются и напрягаются, как тетива на луке и на лире струна. Это и есть то напряжение, Spannung, о котором говорит Шеллинг и Яков Бём языком христианской Троичной мистики: «В Боге отрицание и утверждение, небытие и бытие, нет и да, гнев и любовь». V Напряжение двух противоположных начал есть Божественная сущность мира. Вот почему в вавилонских изваяниях богов, людей и животных напрягаются таким страшным напряжением, как бы окаменелою судорогою, переплетенные, перекрученные, как морские канаты, исполинские жилы, мышцы и мускулы. Крепкую медь гнешь, как тростник. Тут, за явлением силы физической — явление воли метафизической — душа Вавилона: вечно борется она, труждается, «восхищает усилием царствие небесное», или земное. VI Ничего подобного в Египте. Там почти не видно мускулов в нежных округлостях юношеских тел: главное свойство их — ненапряженность, вольность и легкость движений. Тела богов, людей и животных как бы вечно покоятся в покое субботнем, в эдемской праздности. Может быть, и здесь — сила не меньшая, чем в Вавилоне, но скрытая: крепкую медь гнет она, как тростник, без усилия. Вечно борюсь я и вечно труждаюсь; Ты же, праздный, лежишь на спине. Как же бессмертье обрел ты в сонме богов?...

Входимость: 2. Размер: 26кб.

Часть текста: сыну своему Сепфора, жена Моисея (Исх. IV, 26). «Творец твой есть супруг твой… Как жену, призывает тебя Господь», — говорит пророк Израилю (Ис. LIV, 1–6). Израиль есть Жених и Невеста, обрученные Богу, Он и Она, — Мужеженщина. Это не образ и подобие, а действительность, не дух, а плоть и кровь, не миф, а мистерия — таинство брачное, брачный союз Бога с человеком. На этом зиждется весь Израиль, весь Отчий Завет. И эти глубочайшие корни Израиля уходят в Вавилон. II Богиня Иштар, Звезда любви, утренне-вечерняя, есть «на закате Жена, на рассвете Муж», сказано в одной вавилонской клинописи (Dussaud. Notes de Mithologie Syrienne, 9). Божие лицо, обращенное к свету дня, к этому миру, есть лицо мужское, а ко мраку ночи, к тому миру — женское. Бог — Он и Она вместе, Мужеженщина. Вот почему во всех вавилонских молитвах обращение к Богу — двойное, к Нему и к Ней, к Отцу и к Матери: Матери нет у меня — ты моя Мать! Нет отца у меня — ты мой Отец! Бог вавилонян есть «Матереотец», Μητροπάτηρ гностиков и орфиков....

Поиск по творчеству и критикеCлово "HIST"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "HIST"