Мережковский Дмитрий: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1890". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 5. Размер: 21кб.

Часть текста: соединение, для культурного сознания конца века девятнадцатого оно было вполне реальным фактом, рассматривавшимся как совершенно естественный. Это касается не только критиков, но и, по всей видимости, самого Мережковского, который, безусловно ориентируясь на Пушкина, в то же самое время свободно вводит в повествование и явные отсылки к Лермонтову. Но все же пушкинское начало в поэме гораздо отчетливее. Семистрочная строфа, специально придуманная автором, является явным дериватом октав «Домика в Коломне», но совершенно особое значение имеет соотнесенность текста с «Евгением Онегиным», доходящая до очевидного цитирования. Видимо, именно обилие отсылок к пушкинскому тексту заставило комментатора недавнего образцового издания поэзии Мережковского К. А. Кумпан отказаться от перечисления их. Не будем этого делать и мы, ограничившись констатацией очевидного и, вне всяких сомнений, осознанного самим автором. Вместе с тем, есть в первой части поэмы одно место, которое заставляет говорить, что ориентация на пушкинское начало являлась для Мережковского не столько желанием напомнить о великом предшественнике (как то было в пушкинианском введении в поэму), сколько аргументом во внутрилитературной борьбе, закончившейся, в конце концов, торжеством символизма. Конечно, мы присутствуем лишь при ее начале, но и здесь совпадения представляются довольно очевидными, чтобы учитывать этот незаурядный текст как памятник истории если не символизма в собственном смысле этого слова, то по крайней мере пре(д)символизма. Итак, в первой главе поэмы речь идет об университетских интересах одного из двух главных героев — Сергея Забелина, в котором, безусловно, отразились многие...

Входимость: 4. Размер: 10кб.

Часть текста: последний год ожидания Кармеля, об этом не вспоминает Тереза в «Истории одной души», а может быть, не помнила уже и тогда, когда этот год проходил. Если бы стрела, пущенная из лука в цель, могла чувствовать то, что с ней происходит между двумя мигами — тем, когда она слетела с тетивы, и тем, когда вонзилась в цель, то чувствовала бы то же, что Тереза в этом году. Вместе вспоминает она о своем вступлении в Кармель и о начале смертельной болезни отца, может быть, потому, что эти два события не только одновременны, но и внутренне связаны, как причина и следствие. Точно говоря, было не одно, а четыре вступления в Кармель, четыре двери, в которые надо было ей войти, чтобы вступить в Кармель окончательно, заживо для мира и для отца умереть: через первую дверь входит она при вступлении в послушницы 9 апреля 1888 года; через вторую — при облачении в рясу, prise d'habit, 10 января 1890 года; через третью — давая обет 8 сентября 1890 года; и, наконец, через четвертую — при пострижении в монашество 24 сентября 1890 года. Входя в каждую из этих четырех дверей, надо ей переступать через лежащее на пороге тело убиваемого ею отца; каждый раз думает она, что он уже умер, и видит, с возрастающим ужасом, что все еще жив и, почти труп, влачится за ней от двери к двери. И это длится три года. «Эти три года кажутся мне самыми счастливыми и плодотворными в жизни моей». Страшное слово! 1 Что такое чудо святости, этого люди наших дней не знают или не хотят знать, а между тем чудо это в жизни св. Терезы Лизьеской совершилось перед нами и будет совершаться воочию, потому что эта жизнь бесконечна, по своим последствиям, не только для христиан, но и для отказавшихся от Христа людей нашего времени. «Будут еще святые, увенчаны венком святости в Римской Церкви, но уже не будут в миру», — предсказывал...

Входимость: 3. Размер: 68кб.

Часть текста: со значительными перерывами около пяти лет - за это время автор успел выпустить стихотворный сборник "Символы" (СПб., 1892) и критический очерк "О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы" (СПб., 1893). Первоначально проект опубликования романа обсуждался в журнале "Вестник Европы", но из-за отрицательного отношения редактора этого журнала, М. М. Стасюлевича, к Мережковскому роман был возвращен автору. Впервые он был напечатан в "Северном вестнике" (N 16 за 1895 г.) под заглавием "Отверженный" с обширными поправками и изъятиями, сделанными фактическим редактором журнала А. Л. Волынским. Одна из глав, выброшенных целиком, под заглавием "Свидание. Рассказ из времен Юлиана Отступника" была опубликована в журнале "Живописное обозрение" (1895. 2 апреля. N 14. С. 274-278) и в состав романа более не включалась. В 1896 году "Отверженный" вышел отдельным изданием (СПб.) с восстановлением части купюр. Незначительная правка присутствовала и в следующих изданиях романа: в 1902 (когда книга впервые получает окончательное заглавие) и в 1906 годах, когда включается в состав трилогии вместе с романами "Воскресшие боги. Леонардо да Винчи" и "Антихрист. Петр и Алексей". В 1910 и 1914 годах "Юлиан Отступник" занимал первый том собраний сочинений Мережковского (соответственно: 17- и 24-томного). Последнее прижизненное издание, послужившее источником текста для настоящего: Мережковский Д. С. Христос и Антихрист. Берлин, 1922. Т. 1. Роман неоднократно...

Входимость: 3. Размер: 30кб.

Часть текста: наш приезд прибавлял к ее домашним заботам новые), зато все шесть «Лансерят», и особенно оба старших, т. е. Женя и Коля, ставшие за последние годы нашими ближайшими друзьями, [2] каждый по-своему выражал восторг. С нашего приезда в дом (на нашей половине, но не замыкаясь от остального) возобновились приемы, иногда довольно многолюдные; старый наш рояль звучал не только под робкими упражнениями моих племянниц, но и под пальцами тогда еще вполне виртуозной Ати. [3] И уж с первого дня, после раздачи заграничных подарков, начались наши рассказы о всем виденном и пережитом. Папу особенно трогали мои впечатления от милой его сердцу Италии, в которой он прожил, будучи пенсионером Академии, целых пять лет, принадлежавших к самым счастливым в его жизни; Женю Лансере особенно воспламеняли мои описания средневековых соборов Майнца, Вормса, Страсбурга; но и братья Альбер, Люля-Леонтий и Миша, каждый имел о чем расспросить, каждый реагировал на свой лад на мои восторги, разглядывая кипы приобретенных мной фотографий и мои зарисовки в альбомах. Такие собрания в папином кабинете бывали почти каждый вечер, раза три в неделю ко мне приходили наши друзья — все те же верные: Нувель, Сомов, Бакст, Философов и Дягилев, и тогда наши собеседования, нередко очень возбужденные, происходили в моем кабинете у передней, и лишь к чаю группа молодежи выходила в столовую. Когда же мы созывали менее интимных знакомых, то под такие «рауты» предоставлялась и гостиная, где происходило угощение чаем, сластями ...

Входимость: 2. Размер: 64кб.

Часть текста: неверующий, -- кто только читал эту книгу -- жил ею (а иначе не прочтешь), тот с этим согласится, по крайней мере, в тайне совести; и все тотчас поймут, что речь идет здесь не об одной из человеческих книг, ни даже о единственной, Божественной, ни даже о всем Новом Завете, а только о Евангелии. II "О, чудо чудес, удивление бесконечное! Ничего нельзя сказать, ничего помыслить нельзя, что превзошло бы Евангелие; в мире нет ничего, с чем можно бы его сравнить" 1 . Это говорит великий гностик II века, Маркион, а вот что говорит средний католик-иезуит XX века: "Евангелие стоит не рядом, ни даже выше всех человеческих книг, а вне их: оно совсем иной природы" 2 . Да, иной: книга эта отличается от всех других книг больше, чем от всех других металлов -- радий, или от всех других огней -- молния, как бы даже и не "Книга" вовсе, а то, для чего у нас нет имени. III Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. В русском переводе. Санкт-Петербург 1890 Маленькая, в 32-ю долю листа, в черном кожаном переплете, книжечка, 626 страниц, в два столбца мелкой печати. Судя по надписи пером на предзаглавном листке: "1902", она у меня, до нынешнего 1932 года, -- 30 лет. Я ее читаю каждый день, и буду читать, пока видят глаза, при всех, от солнца и сердца идущих светах, в самые яркие дни и в самые темные ночи; счастливый и несчастный, больной и здоровый, верующий и неверующий, чувствующий и бесчувственный. И кажется,...

Входимость: 1. Размер: 63кб.

Часть текста: улыбкой встретит, Как воин – доблестную брань, Кто на призыв ее ответит, Подав ей дружескую длань. Так, выпив яд, учитель строгий, Сократ, без горя и тревоги, Благословив учеников, Одежду на главу накинул С последним звуком мудрых слов, И мир наш радостно покинул, И для него была светлый И легче смерть, чем сон детей... IV Но мы – без веры в человека, Без веры в Бога мудрецы, Вполне практического века Благоразумные дельцы, — С каким лицом, с какой душою Пред неподкупным Судиею Предстанем мы? Иль, как роса, Исчезнет весь наш род мгновенный, — Лишь ты взойдешь на небеса, О солнце правды, Бог вселенной... И проклянет наш поздний внук Сей век насилья, полный мук. V А ты, слепой законодатель Литературных, пошлых мод, Всегда насмешливый читатель, Ты чужд сомнений и забот: О смерти думать – вот охота!.. Ты полон мелкого расчета, Ты полон глупой суеты. Но мы должны о тьме могильной, Чтоб, наконец, проснулся ты, Напоминать тебе насильно, Пока для правды не утих В устах певца свободный стих! VI Нам смерть, как в тучах – проблеск неба, Издалека приносить весть, Что, кроме денег, кроме хлеба, Иное в мире что-то есть. Когда б не грозная могила, Как самовластно бы царила Несправедливость без конца, Насилье, рабство и гордыня, Как зачерствели бы сердца!.. Тебе, о грозная богиня, Тебе несу к...

Входимость: 1. Размер: 33кб.

Часть текста: — по Гёте и Ницше. А по Л. Толстому — маленький великий человек, раздутое ничтожество. Между этими двумя крайними точками наш приговор колеблется, как стрелка весов. Кто это был? что это было? Не генерал, не консул, не император, а «человек», «l'homme» — называл его простой народ Франции. И если в этом названии есть правда, если мера Наполеона — «мера человеческая», то уж во всяком случае не христианская, понимая христианство в смысле данном, историческом, в смысле церковного догмата, церковной святости. Соответствует ли вообще христианство — опять-таки в данном понимании историческом — мере человеческой? Впору ли оно человеку? Входит ли в него весь человек? Не надо ли в нем что-то сузить, чтобы втиснуть в христианство? «Широк человек, слишком широк. Я бы сузил!» Душа человеческая по природе своей христианка? Нет, судя по этому человеку, не только христианка. Что же делать? Отвергнуть половину души, чтобы принять все христианство, или отвергнуть христианство, чтобы принять всего человека? Вот какая Наполеоном загадка загадана. Л. Толстой в «Войне и мире» разгадал ее просто, почти так же, как Св. Синод, который в 1812 году объявил Наполеона «антихристом». Слишком просто и невежливо. А ведь Писание учит нас вежливости даже с диаволом: «Михаил архангел, когда спорил с диаволом, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: „Да запретит тебе Господь!“» Вежливее России оказалась Англия. Недавно появившаяся книга лорда Роузбери [28] — не только умная, ...

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Ода Аларчину мосту Ода Аларчину мосту Опять мы здесь – окончен пост, Опять мы в стенах безмятежных, Где вкус так верен, ум так прост. Аларчин мост, Аларчин мост, Обитель муз и граций нежных. Где Вейнберг с длинной бородой, Где Гиппиус и Мережковский, Где веют в воздухе порой, Сменяясь быстрой чередой, То Хитрово, то Михайловский. Здесь Андреевский – Ламартин, Наш легкомысленный оратор И легкой моды властелин, Всегда болтающий один — Петр Боборыкин, и сенатор — Муж с государственным умом, Поклонник Газе, друг законов, И Минский с пасмурным челом, Разочарованный во всем, С полдюженой своих мэонов. Не унывавший никогда Желанный гость на горизонте, С лучом рассвета иногда Всходил, как поздняя звезда, Сей робкий юноша Висконти. О золотые вечера, О с Джиоржиадзе светлым чаша, И парадоксами игра, И неизменная икра, Ты, утешительница наша. Аларчин мост, приют певцов, Прими торжественную оду, Тебя прославить я готов За величайший дар богов — За безграничную свободу! 1889 или 1890

Входимость: 1. Размер: 1кб.

Часть текста: Одиночество Одиночество Поверь мне: люди не поймут Твоей души до дна!.. Как полон влагою сосуд, — Она тоской полна. Когда ты с другом плачешь, – знай — Сумеешь, может быть, Лишь две-три капли через край Той чаши перелить. Но вечно дремлет в тишине Вдали от всех друзей, — Что там, на дне, на самом дне Больной души твоей. Чужое сердце – мир чужой, — И нет к нему пути! В него и любящей душой Не можем мы войти. И что-то есть, что глубоко Горит в твоих глазах, И от меня – так далеко, — Как звезды в небесах... В своей тюрьме, – в себе самом — Ты, бедный человек, В любви, и в дружбе, и во всем Один, один навек!.. 1890

Входимость: 1. Размер: 24кб.

Часть текста: и будущею Вселенскою Церковью, между «Градом человеческим» и «Градом Божиим», Civitas hominum и Civitas Dei, по Августину, — в каком-то их согласии или противоборстве. Но как относится, в религиозном опыте Данте, бывшая Церковь к будущей, — трудно понять, потому что мысли свои об этом он прячет, замуровывает в стену так же, как последние песни Рая, может быть, не только от страха Святейшей Инквизиции. «До смерти огнем да сожжется», igne comburatur, в этом приговоре над Данте власти мирской — Флорентийской Коммуны, в 1302 году, повторяется суд власти церковной — папы Бонифация VIII: этого хотят, этого ищут… там, где каждый день продается Христос, — [775] в Римской Церкви. В 1329 году, через восемь лет по смерти Данте, кардинал Бельтрандо дэль Поджетто сжигает «Монархию» и хочет сжечь кости Данте за «ересь». Медленно, в тоске изгнания, горел он и заживо на этом огне: …Огонь тоски неугасимой Мне пожирает тело на костях.[776] Глухо осудит «Монархию» и св. Антонин Флорентийский (1389–1459),[777] а Тридентский Собор, в 1545 году, осудит ее уже громко.[778] Но вековая тяжба Данте с Римскою Церковью все-таки ничем не кончится: он не осужден и не оправдан. Так и остался нерешенным вопрос, кто он такой, — еретик или верный сын католической Церкви. Но может быть, лучше было бы для Церкви осудить его, чем сделать с ним то, что будет сделано, — не увидеть его, не услышать, забыть; потому что, надо ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1890"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1890"